совсем больной на голову. К слову, там ещё были осколки в крови. Это твоя госпожа поранилась, да?
— И почему ты не стал искать её по туфле? — с тоской уточнила я.
Карие глаза глянули на меня с неподдельным изумлением.
— А зачем?
Логично. Ну что говорить: логично, чёрт возьми! Но… Это была жизненная, не сказочная логика.
— Проехали.
— Послушай, воробей, не злись, — он подобрал с травы мою шпагу и примиряюще протянул мне эфесом вперёд. — Я, конечно, во всё это тебя втянул. Пусть и невольно. Но сейчас-то у нас с тобой просто нет другого выхода. Мы можем отправиться в Эрталию. Как бродячие музыканты. Мы так делали с Бертраном. Офет и Рамис были с нами. Мы пели, играли в разных придорожных кабаках и на площадях. Было весело.
— Поющий принц-попрошайка — это забавно. То есть, два принца. Твой Бертран тоже ведь принц, да?
— А мы не афишировали наши титулы. Мы выступали под масками зверей. Бертран — кота, я — пса, Офет — осла, а Рамис — петуха. Думаю, оба вскоре присоединятся к нам с тобой. В Родопсии становится опасно. Тем более, моим друзьям.
— И ты… тебе нравилось?
— Я был счастлив те два года, как никогда в жизни, — усмехнулся он.
Эх… а может… Может это всё же не принц Синди? Вряд ли моя сестричка сможет бродить в ненастную погоду от двора к двору, играя на лютне и попрошайничая. Она слишком застенчива для такого.
А вот я — могу!
Собственно, я это уже делала: ходила с Серёгой по вагонам в метро и шпарила КиШа на гитаре. И нам было весело. С Невского нас турнули, но… Здесь же ещё нет мафии попрошаек? Новые города и страны… Свобода! Как же заманчиво звучит!
Он снова неверно воспринял моё молчание.
— Да. Я понял: мама. Давай сделаем так: ты осторожно проберёшься в свой дом, расскажешь матери что да как. Но уйдёшь оттуда как можно быстрее. И… если несложно, возьми иголку с нитками. Я вчера порвал рукав. Ну и ещё один комплект с одеждой тебе не помешает. Кара, конечно, снабдила нас и оружием, и одеждой, и даже деньгами, но… Тёплый плащ тебе совершенно точно пригодится. Мы будем переходить Ледяной перевал, а там даже летом холодно. Зато нет соглядатаев.
— Уверен?
— Кто ж рискнёт здоровьем и рассудком нарушать покой принца Чертополоха? — рассмеялся Марион.
— Принца… Холодный замок там?
— Ага.
Мне стало зябко.
Вернуться домой… Я скажу сестрёнке, вдруг захочет всё же отправиться с нами? А что? Неплохой выход из создавшегося положения. Да и матушку успокою. А дальше… Ну а там пусть принц сам выбирает, кого любит, а кого — нет. Пусть всё будет по-честному. Может, и вообще никого из нас. Страдает по своей бывшей.
— Ну вот — совсем другое дело, — хмыкнул Марион. — Пошли, покажу дорогу к городу. Тебе с какой стороны удобнее заходить в Бремен?
— С севера.
И мы пошли по лесу.
Я всё думала и думала, и чем дольше размышляла, тем больше мне нравился вариант отправиться в странствие втроём. А там… Может, я отстану от них в Эрталии? Если у них всё срастётся. Мне будет больно, конечно, но… Зато Золушка будет счастлива. Сестрёнка это заслужила, в конце концов.
— У нас нет музыкальных инструментов, — заметила я.
— Ерунда, — отмахнулся принц, — у нас есть деньги.
— А хватит?
— И кони. Продадим коней. Зачем они бродячим музыкантам?
И то верно.
Спустя часа два деревья поредели, уклон пошёл круче. Марион остановился.
— Дальше я не пойду, чтобы не навлекать на тебя неприятностей. Всё же я лицо более заметное. Буду ждать тебя здесь. Запомни дорогу. Ну или посвисти. Свистеть умеешь? — Я кивнула. — Тогда свисти «разбежавшись прыгну со скалы». И запомни место, где спустишься на дорогу. До неё осталось шагов тридцать, не больше.
— Спасибо!
Я обняла его, прижалась щекой к куртке и увидела прореху рядом с плечом. Марион растрепал мне волосы.
— Беги, воробей. Но не задерживайся. Пожалуйста.
— Дай твою куртку, — велела я.
— Зачем?
— Отдам её служанке зашить. Ты, наверное, умеешь это и сам, но вряд ли у тебя получатся ровные стежки.
Он рассмеялся.
— Я шью, как курица лапой. Спасибо.
Сбросил куртку и протянул мне.
— К слову, это дублет.
— Наплевать.
Я схватила дуплет и побежала к дороге. Никаких служанок! Сама зашью. И от мысли, что Марион будет ходить в куртке, зашитой мной, сердце утонуло в счастье. Да, пусть он выберет Синди, пусть он будет счастлив, а я… Ну я пойду своей дорогой. Я смогу. Я сильная. И всё же у него будет куртка, которую зашивала я!
Споткнулась и буквально выпала на дорогу, проехав по ней ладонями и больно расшибив колено о придорожные камни. Вскочила. Времени прохлаждаться не было: солнце стояло высоко. Побежала, прихрамывая, и уже через пятнадцать минут замерла у калитки, вслушиваясь в тишину и пытаясь догадаться, не затаилась ли в доме засада.
— Имею право! — донеслось до меня пьяное.
Дверь хлопнула.
— Три кабана, а пятый пятачок… — загорлопанил Золушкин папочка, вываливаясь на крыльцо.
Я юркнула в придорожный куст бузины. Снова набрался! Бедная маменька.
— … шли по кривой дорожке.
'Не выпить ли пивка — спросил один,
йо-хо, спросил один, —
совсем, совсем немножко!'
Шатаясь, Гастон подошёл к калитке, распахнул её настежь, замер, щурясь на солнце и ухмылясь во все свои семь зубов, а затем двинулся по направлению в город, продолжая распевать задорную песню. И где алкоголь взял? Я проскользнула за ним, прикрыла дверцу и бросилась в дом.
При страже батенька так бы не набухался!
— Дрэз? — маменька, стоявшая на лестнице, выронила из рук скалку. — Доченька!
— Мама!
Я бросилась к ней, обняла.
— Прости, я не могла тебе сообщить… я… тут такое дело! Я попала в неприятности. Случайно, клянусь. И мне нужно скрыться…
Она побледнела.
— Тише. Молчи. Пойдём со мной.
Мы прошли в кабинет, и маменька закрыла дверь. Прислонилась к ней, тяжело дыша.
— Рассказывай.
— Я случайно оказалась в таверне, где арестовали принца Мариона. И меня арестовали с ним…
Её лицо разом постарело и словно осунулось. Подбородки затряслись.
— Доченька… о господи… Тебе нужно бежать. Мне удалось скопить немного денег. У тебя есть наследство, но его вот так сразу не перевести в монеты…
— Мам, — я взяла её за пухлые ручки. — Спасибо. Не волнуйся ты так! Деньги у нас есть.
— У нас?
— Да, принц сбежал и взял меня с собой. Мне вообще не нужно это наследство. Если оно поможет тебе уйти от Гастона, то
