русалок видел? — скептически поинтересовался див.
— Крроме нее — ни одной. Но много слышал. Не должно быть так, — проурчал котище.
— Мне тоже так показалось, — признался Волчий.
— Ты не знаешь, куда барррахольщик подевался?
— Знаю, его на дно утащила Васелена.
— Ясно! — ответил кот и улегся рядом с дивом.
Они три дня и три ночи ждали чего-нибудь. Кот занервничал первым.
— Надо за ней лезть. Может, мы опоздали, и она иссохшая?
— Навряд ли, давай подождем до завтра, если ничего не изменится, отправимся к Волосу за советом. Он должен больше знать. Но в морскую воду я за ней не полезу.
Они прождали до восхода черного солнца, и вот из воды выплыла довольная русалка. Она сильно изменилась, смерть теперь была в каждом ее движении, в каждой клеточке, волосы стали длиннее, чешуя на груди и хвост обрели такой же антрацитовый цвет, как и шевелюра. Да и сама Васелена покрылась антрацитовой пленкой. Это была народившаяся богиня смерти. Она изменилась не только внешне, но и внутренне. Поймав на миг взгляд русалки, Волчий вздрогнул: в них больше не было наивной девчонки, в них жили лед и смерть. Взгляд стал твердым, подчиняющим, словно бы к коту и диву выплыла сама царица. В движениях Васелены стало больше грации. Она подтянулась на руках и перекинула себя через бортик бассейна. Лицо девы было спокойным, умиротворенным, словно она узнала что-то ценное. Кожа приобрела бежевый оттенок, что делало Васелену совершенно неземной. В ней сочетались жизнь и смерть.
Когда пропал хвост, Волчий понял, насколько русалка стала другой. Ее походка была властной, плечи расправились, тело девушки выглядело крепче, будто она усиленно занималась спортом. Подтянутая, немного подкачанная Васелена выглядела непривычно. Груди русалки налились тяжестью, словно спелые яблоки, появились кубики на прессе, едва заметные, но всё же. Теперь перед дивом стояла не растерянная девчонка, только познавшая мир, а уверенная женщина-воительница, амазонка, для полноты картины не хватало только доспехов и копья. Стоило диву об этом подумать, как Васелена обрядилась в женский доспех, и в руке ее сверкнуло копье смерти. От нее явственно веяло опасностью: ее движения, взгляд стали смертоносными ударами анаконды. С такой девушкой больше не захочется играть.
— Нравится? — Даже голос изменился, он стал глубоким, грудным, в каждом слове слышалась могучая сила, и это она еще сдерживалась. Васелена кокетливо наклонила голову и поковырялась в ухе, мол, не слышу ответа.
— Ты неотразима, и в тебе на четверть пробудилась божественная сила.
— Это хорошо, а барахольщик оказался отвратным любовником, издох, не успев даже кончить, но душу я его получила. И знаете что, умирать чертовски больно! — Она засмеялась низким грудным смехом. — Я предлагаю вернуться в Явь и забрать аленький цветочек из магазина волшебных предметов. И не смотри на меня так, Волчий, я не собираюсь без острой надобности лезть в логово колдуньи, чтобы какую-то дурочку Марью сделать счастливой. — С этими словами она продефилировала мимо волка и вышла в коридор.
— То есть наливное яблочко тебе большее не нужно? — Васелена на миг остановилась и задумалась, помотала головой.
— Оно уже у меня. — И она достала из пространственного кольца яблоко.
— Хорошо, тогда пошли в Явь, но нам для перехода нужен кто-то: или Баба-яга, или Перекресток семи дорог у Медулины. Ну или крайний вариант — пойти через Калинов мост, но это я стал бы делать в самом последнем случае. Потому что нам его не пройти, мы черные волхвы.
Васелена удивленно посмотрела на дива — и того мороз пробрал, он почувствовал, как ее взгляд вырывает душу, как она трепыхается, не желая покидать плоть.
— Прекрати, ты убьешь меня. — И Васелена моргнула, отвела взгляд. — С тобой даже рядом опасно находиться. Ты стала воплощением смерти.
Русалка почувствовала, как магия смерти потекла по телу, обволакивая плоть, она поселилась везде, почти выдавив все остальные силы, и только вода сопротивлялась, потому что являлась истинной частью Васелены. Долго они боролись, пока не нашли компромисс: смерть сплелась с водой, образовав единое целое. Магию голоса они приняли в компанию как свою, чтобы можно было убивать не только взглядом, но и словами, дыханием, прикосновением. А вот магии проклятья не нашлось места, и она просто растворилась в сильных стихиях. Смерть и жизнь объединились, ведь воду можно назвать главным источником жизни, без нее никому не существовать. Магия земли и воды стояли на одной ступени.
Васелена представила легкое платье — и оно материализовалось, окутало ее тело, сменив доспехи. Русалка еще немного подумала, и в итоге оказалась одетой в удобную блузу, которая не сковывала ее движения, и брюки с золотым поясом. Все вещи были сотканы из магии смерти. Они ощущались как вторая кожа. Поразмыслив еще немного, Васелена облачилась в черную рубаху с водными узорами. Смотрелся такой наряд потрясно и необычно, каждый символ нес силу и мог молниеносно перейти в атаку.
Русалка посмотрела на цветок — и он скукожился и умер. Васелена приказала спутникам покинуть дом барахольщика, они послушно вышли прочь. А дева взглянула на дом — и он начал чернеть, а вскоре и вовсе рассыпался в труху. Земля заходила ходуном. Мощная аура смерти разошлась во все стороны, поглощая всё живое и неживое. Див едва успел набросить щит на себя и кота, так что их сила обогнула, предварительно попробовав защиту на зуб, как малое дитя: кусок отгрызла — и, довольная своей проделкой, умчалась дальше, превращая всё в пыль. Васелене с трудом удалось отвести свою силу от друзей, если бы не ее ментальный приказ, она сожрала бы их, не задумываясь, и никакой щит бы не помог.
— Отец, как управляться с этой бешенной и своенравной силой⁈ — воззвала она и услышала ответ, долетевший до слуха ее шелестом моря.
— Тебе поможет Кощей, у вас одинаковая сила. — И наступила тишина.
Смерть насытилась только тогда, когда поглотила в Нави целый квартал. Она вернулась в лоно и, свернувшись довольной змеей внутри девы, уснула. Васелена ощутила холод в матке, в самом ее сердце: именно там смерть собралась в несколько колец и ждала, сытая, своего часа. Русалка поняла, что теперь она ходячая смерть: малейшие ее жесты, движения, касания, дыхание и взгляд несли всему живому погибель. Она боялась обретенного могущества, а еще ее занимала мысль о том, с кем переспал ее отец, раз в ней пробудилась четверть божественной силы. «И не воспримет ли Мара меня за свою соперницу? Хотя это смешно, Мара — полноценная богиня, я же всего лишь на четверть, даже не на половинку. Но при
