я, это мои подруги, решили, мне не хватает опыта в сексуальной жизни и после… — я запинаюсь, понимая, что говорю уже о личном.
— Хорошо, я тебя понимаю, без личного. — мы смотрим друг другу в глаза, понимаем всё без слов. — меня тоже подписали на игру друзья, но я всегда был склонен к авантюрам.
Перебираемся в постель и ещё долго болтаем, он рассказывает мне о своих друзьях, о своем детстве и учёбе в универе. Я делаю тоже самое, ничего личного и откровенного, никаких имён и названий, никаких упоминание о прежних отношениях, ничего о наших. Просто непринуждённая болтовня.
А потом он снова берёт меня, показывая какой отличный у нас может быть секс. Ставит на колени, кладёт мои руки на изголовье, свои, поверх моих, и долго, медленно, с оттяжкой, подводит к краю, но не даёт преступить за него. К моменту наступления оргазма я была вымотана и до придела возбуждена. Он шептал мне милые пошлости, насколько они вообще могут быть милыми. Я краснела, покрывалась мурашками и мечтала, чтобы этот огненный шар, наконец, лопнул, прокатившись лавиной по каждой моей, венке. А дальше только убаюкивающие объятья, и быстро засыпающий организм, измотанный такой перегрузкой.
Ночью меня будят невесомая ласка сосков и неожиданное вторжение, в почти неподготовленное лоно. Я кривлюсь и всхлипываю. Он двигается медленно, позволяя мне привыкнуть и увлажниться.
— Прости, маленькая моя, твоя попка так призывно упиралась в меня, прости. — нашёптывает он при каждом неглубоком толчке. Оргазма я не достигаю, находясь в полудрёме, но приятная нега растекается по всему телу, и крепкие объятья продолжают баюкать.
Следующее пробуждении было куда приятней предыдущего. Наглые пальцы исследовали мою плоть, почти невесомо, и только когда Волк понял, что я уже проснулась, начал действовать настойчивей. Про себя я отметила, что особый пыткой становиться его кружение вокруг уже мокрой дырочки, все равно чем, языком или руками. Лона сжималось, прося заполнить себя, хоть чем-нибудь. Войди в меня и меня разорвёт, разметает на кусочки удовольствия. И это случается, как только два пальца проникают глубоко, а большой нажимает на клитор, как на кнопку пуск. Меня нет, я не здесь, я улетела, я в другой вселенной.
— Прости за ночь, маленькая, — опять этот шёпот, вот что он со мной делает. — Надеюсь я искупил свою вену.
Он продолжает нежно гладить, теперь уже только половые губки, не позволяя себе их раскрыть и проникнуть в только что сотрясённый организм. И целует, шею и спину, покусывает мочку уха, нашёптывая как я прекрасно, как он сильно хочет меня, какая я нежная девочка, его девочка. Возбуждая и будоража не только моё тело и душу. Утягивает меня за собой в иргу страсти, и берёт, так как захочет, не встречая сопротивлений, немного грубо, но заставляя простить ещё и ещё, сильней, быстрей, жёстче.
Мы покидаем номер в обед, и ни какие заверения, что я могу добраться до дома сама на Волка, не действуют. Прошу остановить его у магазина, в который, в любом случае, собиралась зайти перед поездкой на дачу к родителям. Он нежно целует меня, прощаясь до следующей встречи. Покидаю машину, и слышу, как он отвечает на звонок, «слушаю, Волк». Волк, он действительно Волк, что это имя, привет от креативных родителей, или фамилия.
Мне так хорошо, в теле необыкновенная легкость и усталость одновременно. Настроение на максимуме, что даже не хочется его портить поездкой и встречей с матерью. Долго настраиваюсь, но все же еду, я и продуктов уже купила, какие она просила. Приеду ближе к вечеру, завтра утром свалю обратно, можно сослаться на срочные дела.
— Приехала, наконец, Алисочка, — услышать от матери Алисочка уже само собой настораживает, — а у нас гости, только тебя ждём. — вот я так и знала, где-то был подвох.
— Здравствуй мама, — я отдала ей пакеты с продуктами и последовала за ней в дом.
— Зачем столько накупила, у нас всё есть, — причитала та, так и хотела сказать, всё по твоему списку. Но войдя в кухня так и обомлела, глядя на гостя.
— Олег, что ты тут делаешь.
— Здравствуй, Алиса.
Дмитрий
— Слушая, Волков. — отвечаю, на вызов с незнакомого номера.
— Дежурный, 109 отделения полиции, Руцкого района. Нами был задержан гражданин Титов, он указал вас, как своего адвоката. — дальше я, почти не слушаю, только вежливо уточняю адрес отделения и мчу к моему «подзащитному», мать его… попутно набирая Ромку.
Мы проводим в отделении не менее трех часов, и мне кажется, над нами издевались. Ромыч даже предлогал бумажную благодарность кому-нибудь сунуть, ага, сейчас, не с тех поиметь хотели. Никиту весьма помятого, после ночи в камере и выпитого на кануне, выводят к нам. Передаю из рук в руки, отчитывают, как нерадивого ребёнка, берут обещание вести себя хорошо и больше к ним не попадать. Сам дебошир в глаза не смотрит, и молча усаживается на заднее сиденье моей машины, Ромка, вперёд.
— Ты чего на не на своей. — спрашиваю друга, трогаясь со стоянки.
— Так меня вырвали буквально из-под девушки, — говорит он и косится на Ника. — я уже успел глотнуть, не критично конечно, но в полицию с перегаром на своей не рискнул.
— Куда тебя.
— Куда и вас, поехали к Нику, посмотрим, чего там натворил.
Квартира встретила нас разрухой, разбросанными вещами, пустыми шкафами и разбитыми бутылками. Запах стоял ужасающий. Вся эта картина маслом, сопровождалась кровавыми пятнами от разбитых рук Никиты.
— Ну рассказывай, как ты докатился до жизни такой.
— Олеска сука, — прорычал он.
— Вы как хотите, а я вызываю клининг, — морщился Ромка. — Здесь даже сесть не где.
— Делайте что хотите, — ответил хозяин квартиры, и приложился к горлышку последней целой бутылке.
— Харэ бухать, — я вырвал бутылку из его рук, — рассказывай давай.
— Чего рассказывать то, и так всё знаете из протокола.
— Ну уж очень хочется послушать твою версию.
— Прихожу я значит домой, а эта бл* вещи собирает, в Дубай. Я ж главное ей сук* сказал, без меня ни ногой, а она. — он делает попытку вырвать у меня бутылку, я не отдаю, и Ник продолжает рассказ. — а дальше всё как в протоколе, я запер её в комнате, напился, открыл поговорить, она меня ударила по голове, чем-то и понеслось. Соседи вызвали ментов. — он тяжело вздохнул. — Нет, главное по голове она врезала, а закрыли меня.
Я отдал бедолаге бутылку, он сделал пару глотков и упал на диван. Мы с Ромычем, обошли квартиру, инспектируя масштаб бедствий, и дождались клининг. Никита не спал, он лежал с закрытыми глазами и
