С тех пор так и повелось, что некоторые из упавших звезд не сгорали, а воплощались, становились людьми…
Дэм-Ре и человек-звезда по имени Даним полюбили друг друга. Их потомки стали называться дэмсай. Это была третья господствующая на Орхиде раса магов с самой странной и сложной магией. Они могли волшебством создавать себе слуг — покорных им существ, с разумом, но без души. В то же время дэмсай были самой красивой и поэтичной расой из трех, магию они забывали порой ради искусства.
— Дэм-Ре после своей земной смерти стала солнцем этого мира, — продолжал рассказывать Дин. — Сначала она неярко сияла, чтобы жители Орхида постепенно привыкли к смене дня и ночи. Но потом наконец и наш мир получил настоящее дневное светило.
— А Даним?
— Рассказывают, что он не смог пережить разлуку с женой и умер как человек, но вновь стал звездой и поднялся на небо — к Дэм-Ре.
— Значит, ты влюблен в солнце и соперничаешь со звездой?
Дин недоверчиво взглянул на друга — не смеется ли тот над ним? Но Тиан и не думал смеяться. В его глазах промелькнуло что-то теплое и ласковое, словно рассказ о деве-солнце согрел и его. Может быть, он подумал о сильфиде… Дин подсознательно ощутил, что дракон на его стороне. Это странное чужемирное создание, будучи в облике невиданного зверя, внушало ему ужас, который он подавлял изо всех сил. Но когда Тиан выглядел как человек, Дину казалось, что таким мог бы быть его старший брат…
— Я видел Дэм-Ре, — тихо сказал принц. — Она явилась мне в самые страшные минуты моей жизни. И мне казалось… да… я почувствовал, что она любит меня. Не понимаю, как так вышло. Я рос на прекрасном теплом острове, где младшую созидательницу издавна почитали… любил ее как богиню. Видел в каждом лучике, в каждом солнечном зайчике отблеск ее волос, свет ясных глаз… Она должна была это знать, разве нет? Солнце все видит, все чувствует… В отличие от двух лун оно каждый день на небе… Я был совсем мальчишкой. Счастливым мальчишкой. А потом умер мой отец, и…
Принц запнулся.
— Если хочешь рассказать, что с тобой произошло, я охотно выслушаю, — приободрил друга Тиан.
Дин благодарно взглянул на него.
— Спасибо. Я расскажу. Мне было тогда пятнадцать лет. Мой отец, Сунн-Ри, король-владыка Мальвийского архипелага, обходился со мной, как и со всеми, сурово. И все же испытывал ко мне особые чувства. Все это замечали. Моя мать — кстати, северянка! — была его третьей женой. Двух других он отпустил, выплатив им отступное. С первой владыка поступил так из-за ее бесплодия. Вторая же родила двух сыновей, но, как говорили, несносный нрав испортил ей жизнь. Отец не хотел даже слышать имя бывшей жены. А с моей матерью он был счастлив — их чувства были взаимны. Она единственная умела смягчить нрав короля и успокоить его в гневе.
— Ваш народ, наверное, очень любил такую королеву?
— Конечно. Знаешь, и меня все любили. Баловали. Для меня в отдельной оранжерее выращивались самые сочные и сладкие фрукты. Болтали, что придворные вышивальщицы дерутся за право украсить мою одежду диковинными узорами. В моей комнате всегда благоухали свежие цветы. И если я не задрал нос и не изнежился совсем, то лишь потому, что мама всегда мне внушала: «Не твоя заслуга, что ты родился принцем. Тебя любят сейчас, потому что ты веселый и хорошенький. Но когда ты вырастешь, любить тебя должны за другое — за доброту, за справедливость, за мужество. Не откладывай, учись быть настоящим сыном владыки».
— Хорошие слова. Где сейчас твоя мать? — спросил Тиан. По его губам скользнула грустная улыбка — своих родителей после плена он так и не увидел.
— До сих пор живет во дворце. С ней все в порядке. Мама знает, где я.
— Но ты-то почему здесь? К этому и ведешь свой рассказ?
— Конечно. Надо сказать, что младший сын второй жены отца тоже любил меня. Айн-Ри был прекрасным братом. Он всегда казался мне самым лучшим… Толковый политик, посол Мальвиса в крупнейшем материковом государстве… Все были уверены, что Сунн-Ри сделает его своим преемником в обход старшего сына. Да, у нас такой закон — правители сами назначают себе преемника или преемницу из числа кровных родственников. А если нет таких — тогда из тех, кого считают достойными. А теперь представь, каково было мое потрясение, когда я не только лишился отца — он умер от сердечного приступа, но и узнал, что теперь я — владыка Мальвиса. В пятнадцать лет. Я не понимал, как так могло случиться. Потом узнал, что самый старший принц, Лахх-Ри, сумел оклеветать перед королем своего родного брата Айна. Но его расчеты не оправдались. Отец хотя и вычеркнул Айна из Золотого свитка, вписал туда имя не Лахх-Ри… мое имя.
— Ты не хотел быть королем?
— Ни за что! Я мечтал о путешествиях, собирался писать книги и прославлять Мальвис в стихах. К тому же чувствовал, что моего любимого брата лишили власти несправедливо. А еще… я боялся. Понимал, что Лахх-Ри этого так не оставит. Он был в бешенстве. Все-таки наш строгий отец не слишком хорошо знал своих сыновей… Льстивому Лахх-Ри он поверил. И не предугадал очевидного. Моя мама была сама не своя. Дворец погрузился в мрак траура, а я молил Дэм-Ре пролить мне в душу немного света, чтобы было не так страшно…
Дин затих, то ли погружаясь в воспоминания, то ли вновь мысленно обращаясь к деве-солнцу… Тиан первым нарушил молчание:
— Старший брат начал борьбу за власть?
— Ему и бороться-то не пришлось. Золотой свиток — волшебная бумага, на ней король-владыка Мальвиса записывает имя преемника особым пером. Вычеркнуть его оттуда и написать новое может лишь имеющий на это законное право. Но магия-то с изъяном! Ей все равно, что чувствует при этом повелитель. Даже если плачет кровавыми слезами, потому что его заставили…
— Дин… — дракон взглянул на друга с тревогой. — У тебя силой вырвали отречение?
— Нет. У них не вышло, — четко проговорил принц, блеснув глазами. — Я бы ни за что не отдал Мальвис такому злому человеку, как мой старший брат.
— Тебя пытали?
— Да. У Лахх-Ри был собственный остров в архипелаге. Там, конечно, преданные ему воины, дворец, тюрьма… Как хорошо меня ни охраняли, а все-таки предатель
