В 1836 г. в отношениях двух уделов произошел еще один острый кризис. Причиной его стала имевшая место в 1835 г. первая миграционная волна из Абу-Даби в Хор-эль-‘Удайд племени ал-кубайсат, одного из колен племени бану йас. Оставили они Абу-Даби из-за нежелания платить свою долю штрафа, наложенного англичанами на правителя Абу-Даби за нарушение его племенами мира на море, то есть за акты пиратства. Перебравшись в Катар и осев в Хор-эль- ‘Удайде, племя ал-кубайсат продолжило заниматься пиратством и там, во главе с Джасимом ибн Джабиром Ракраки, о котором мы уже упоминали в этой книге. Не исключено, что участвовали в его морских набегах на суда, как отмечают некоторые исследователи истории Катара, и жители восточного побережья Катара. Поэтому в 1836 г. Эль-Бида’а, Эль-Вакру и Хор-эль-‘Удайд посетила британская военная эскадра, дабы напомнить народу Катара об обязательствах Британской империи по поддержанию мира и тишины в водах Персидского залива. Главы этих трех городов, шейхи Сулай- ман ибн Насир, ‘Али ибн Насир (оба из племени ал-судан) и Хадим ибн На’аман, уведомленные англичанами о тех последствиях, что их ожидают в случае вовлеченности в акты пиратства, обещали набеги на суда не совершать.
В 1849 г. прошла вторая миграционная волна из Абу-Даби в Хор-эль-‘Удайд племени ал-кубайсат, и в 1869 г. — третья. Оставаясь в Хор-эль-‘Удайде, они платили дань туркам (17*).
Прохладная реакция Константинополя на обращение шейха Мухаммада ибн Тани о помощи в схватке с племенем бану йас показала, что ждать ее от турок не приходится. И это неудивительно, ибо племя бану йас уже встало тогда под эгиду англичан, а спорить с ними туркам не хотелось. Из донесений российских дипломатов явствует, что британцы, главные в то время соперники турок в схватке за Аравию, в отличие от османов, ситуацией, сложившейся в Катаре, воспользовались. Принимая во внимание их нацеленность на обладание всем Арабским побережьем Персидского залива, отмечали российские дипломаты, бритты вряд ли бы остались «безучастными зрителями» событий, происходивших в то время в Восточной Аравии (18).
Действия англичан по «возбуждению у катарцев настроений неповиновения османам» не остались ими незамеченными. Капитан Чарльз Грант, помощник английского политического резидента в Персидском заливе, сообщал с Бахрейна полковнику Эдварду Россу (16.08.1873), преемнику полковника Льюиса Пелли, о прибытии в Зубару из Эль-Катифа турецкого чиновника Хусейна-эфенди, в сопровождении военного отряда в 100 человек. Клан Аль Халифа считал Зубару своим «родовым имением», и очень чувствительно реагировал на все действия турок в отношении этого поселения. Немаловажное значение имело и то, что Зубара располагалась в четырех часах пути по морю от южной оконечности Бахрейна и являлась удобным местом для организации морских набегов на Бахрейн с полуострова Катар. Поэтому новость о появлении турок в Зубаре, подогретая слухами о готовившемся ими вторжении на Бахрейн, не могла не обеспокоить шейха ‘Ису ибн ‘Али Аль Халифу, эмира Бахрейна. В разговоре с капитаном Грантом шейх ‘Иса подчеркивал, что Зубара — это владение Бахрейна, а арабы тамошние из племени бану на’им — его подданные. Подтверждением тому — наличие соответствующего договора, заключенного ими с родом Аль Халифа. И поэтому англичане, согласно тем соглашениям, что связывают их с Бахрейном, должны реагировать на действия турок в соответствии с взятыми на себя обязательствами — жестко и незамедлительно. Ко всему прочему эмиру Бахрейна стало известно, что Хусейн-эфенди во время пребывания в Зубаре пытался склонить шейха племени бану на’им к тому, чтобы он признал власть Османской империи.
Угроза возникновения конфликта между Турцией и Бахрейном из-за Зубары заставила британцев досконально разобраться в том, что за территориальные права, если таковые имелись, Англия должна была признать за шейхом ‘Исой на материковой части Аравии. В контексте намерений англичан по расширению своего влияния в землях Верхней Аравии данный вопрос приобретал для них особую актуальность.
В донесении по этой теме полковнику Россу от 11.09.1873 г. капитан Грант отмечал, что та власть, которую правители Бахрейна имели в Катаре, напрямую зависела от их силы и влияния среди племен Прибрежной Аравии вообще и полуострова Катар в частности. Если эмиром Бахрейна из клана Аль Халифа становился человек воинственный, удачливый в набегах и великодушный, демонстрировавший силу меча своего и щедрость, то племена Катара признавали его верховенство, а если же таковым являлся человек слабый, и к тому же негостеприимный и скупой, то отрицали. В последние годы, докладывал Грант, для Бахрейна весьма неспокойные, переполненные междоусобицами и распрями внутри правящего семейства, власть рода Аль Халифа над племенами Катара сошла, можно сказать, на нет. Даже в племени бану на’им, в Зубаре, и там она уже серьезно ослабла.
С учетом сведений, предоставленных капитаном Грантом, и мнений на этот счет других своих представителей в землях зоны Персидского залива английские власти в Британской Индии отдали полковнику Россу распоряжение (17.12.1873), чтобы он настоятельно посоветовал шейху ‘Исе «держаться в стороне от проблем материковой части Аравии». Рекомендовал ему ни в какие дискуссии, ни по каким вопросам, ни с кем не вступать, тем более с турками, и воздерживаться, насколько можно, от вовлеченности в какие бы то ни было перепалки и разногласия между шейхами племен Прибрежной Аравии.
В конце лета 1874 г. агенты шейха ‘Исы донесли ему из Катара, что в августе (1874) в Эль-Бида’а прибыл Насир ибн Мубарак, глава потесненного от власти на Бахрейне клана ‘Абд Аллаха в семействе Аль Халифа, который, укрывшись в Эль-Хасе, сделался реальной угрозой для шейха ‘Исы. Явился он в Катар, как сообщали агенты, с отрядом бедуинов из племени бану хаджир, численностью в 400 человек, и сразу же активно занялся поисками парусников для осуществления задуманной им акции — набега на Бахрейн. Информировали шейха ‘Ису его агенты и о том, что намерениям Насира предпринять газу всячески потворствовал муташарриф санджака Эль-Хаса Баррак ибн ‘Араир. К тому же подстрекал его и шейх Джасим Аль Тани, состоявший с ним, по понятным мотивам, в тесных и даже союзнических отношениях в том, что касалось его действий против Бахрейна. Стоит, думается, отметить, что племя бану хаджир, с которым Насира ибн Мубарака связывали тесные родственные узы, всякий раз, когда он выступал против шейха ‘Исы, оказывало ему помощь — предоставляло в его распоряжение воинов (19).
Полковник Росс, будучи извещенным о готовившемся набеге, отправил к побережью Катара находившуюся в его распоряжении канонерку. Узнав, что английское военное судно курсирует вдоль полуострова Катар, и что если он выдвинется на парусниках в направлении Бахрейна, то британцы могут встретить его огнем, Насир ибн Мубарак решил избрать мишенью своего набега Зубару. Он полагал, что в сезон «жемчужной охоты», когда мужчины проживавшего в Зубаре племени бану на’им находились в море, взять город можно было легко и просто. Но ему не повезло. Когда его воины собирались уже обрушиться на Зубару, напротив нее встала та самая английская канонерка, и огнем палубной артиллерии заставила их отступить. По прошестввии еще нескольких дней в Зубару с жемчужной ловли возвратились мужчины племени бану на’им, и, сформировав ополчение, потеснили отряд Насира из окрестностей города. К тому времени подошел к Зубаре и военный отряд, отправленный с Бахрейна шейхом ‘Исой.
