докладную записку. Передать ее через дневального полковнику Козырю, а самому уехать в укрепрайон. Пока суть да дело, пока свяжутся с руководством. Может и не арестуют сразу. А там, в укрепрайоне можно попытаться убедить вывести личный состав на позиции. Хотя бы так.
Документы, которые его интересуют в обкоме. Случайно услышанный разговор Козыря по телефону – немыслимая подсказка. Случайность? Как бы сказал Поярков – не думаю! Собственно, что-то подобное и должно происходить. Не могут же они и в самом деле отправлять человека из будущего, как слепого котенка. Где находятся документы, он не знал, как их добыть тоже, как выбраться? Наверняка, должны быть подсказки. Какая-то подстраховка.
От этих мыслей стало немного теплее на душе. Было уже около двенадцати часов дня. И до сих пор Мамин не мог отделаться от чувства одиночества. Людей вокруг много, а он один. Убедив себя, что незримая рука ФСБ направляет его, Алексей вздохнул жизнерадостнее.
Дорога на оружейный склад шла через Белый дворец. Трехэтажное каменное здание, на дворец вовсе не похожее. Вход под навесом, рядом деревянная электроопора. Здесь подписали Брестский мир и секретные протоколы к нему. Но их сейчас здесь нет. И само здание в первые же часы бомбардировки перестанет существовать. Алексей видел, что осталось от дворца, когда посещал Брестскую крепость в двухтысячных. Фундамент и часть стены не выше метра. Дворец возвышался в середине цитадели. Во дворе жизнь кипела не пример, когда Стебунцов привез Мамина. Туда-сюда сновали автомобили, строем перемещались люди в военной форме, были даже конные. Но наличие вооруженных людей не давало никакой уверенности в эффективности крепости. По сути это был каменный мешок. Оборонительного значения или препятствия для продвижения войск противника крепость не имела и не могла иметь. Здесь можно было только героически погибнуть, прихватив с собой на тот свет, некоторое количество врагов.
– Товарищ боец, – стараясь подражать услышанной форме обращения сказал Мамин. – Подскажите, где столовая?
– Тама вот, – рядовой махнул указательным пальцем. – Видите земляное укрепление у казармы, там 44-й полевой автохлебвзвод. Там столовая.
Надо будет зайти поесть после оружейки, – подумал Алексей.
На оружейном складе проходили какие-то работы. Руководил процессом старшина, на вид лет сорок. Вместе с ним этим же занимался еще один военнослужащий без знаков различия на гимнастерке, оказавшийся заведующим складами боепитания Николаем Овсянкиным. Ознакомившись с выпиской из приказа, которая уже находилась на складе, он предложил Алексею в качестве личного оружия сменить наган на ТТ, пистолет Тульского-Токарева. Мамин согласился и протянул заведующему оружие с кобурой.
Разговорились. Кладовщики рассказали, что еще несколько недель назад в полк с окружных складов стало поступать новое стрелковое оружие: станковые пулеметы Дегтярева (СПД), пистолеты-пулеметы Дегтярева (ППД), самозарядные винтовки Токарева (СВТ) и автоматические винтовки Симонова (АВС). Мамин интересовался, а Овсянкин подробно рассказывал о тактико-технических характеристиках нового оружия. Алексей в свое время изучал возможности СВТ и ППД, незнаком ему был только СПД. Внешний вид оружия Алексею понравился сразу. Ствол на трех сошках, пулеметная лента, ручки, как у Максима, в общем, выглядел брутально. Поэтому основное внимание он сосредоточил на рассказе об этом оружии, планируя его взять в ОПАБ.
Пулемет СПД был принят на вооружение РККА в тридцать девятом году под наименованием «7,62-мм станковый пулемёт обр. 1939 г. ДС-39». Производство пулемёта осуществлялось на Тульском оружейном заводе, до этого выпускавшем пулемёты системы Максима. Помимо пулемётов, поступивших в войска, некоторое количество ДС-39 было установлено в казематные установки, которые тоже имеются в количестве двух штук в районе Белостокского укрепрайона.
Однако, как не преминул сообщить Овсянкин, эксплуатация ДС-39 в ходе зимней войны вызвала многочисленные нарекания, связанные с ненадёжностью работы пулемёта в условиях запылённости и низких температур. Здесь, на Брестском полигоне испытания также привели к неутешительным результатам. Оказалось, что невозможно использовать вместо патронов со стальной или биметаллической гильзой (нового образца) аналогичных патронов с латунной гильзой, большие запасы которых имелись на складах, что, очевидно, при ведении военных действий могло вызвать трудности с обеспечением боепитанием. Поэтому сейчас стрелковые роты имеют на вооружении надёжные и нетребовательные к боеприпасам пулемёты системы Максима обр.1910/30 г.
Послушав занимательный рассказ, Мамин перешел к делу. По приказу ему предоставлялась возможность получить оружие на восемь человек, то есть почти отделение. И Алексей выбрал следующее:
– ППД-34/38 с коробчатым магазином на 25 патронов; 4 шт.
– ППД-34/38 с дисковым магазином на 73 патрона и горловиной для присоединения этого магазина;
– ППД-40 с дисковым магазином на 71 патрон, 2 шт.
– СВТ-40 с глушителем звука выстрела, со специальными винтовочными патронами уменьшенного заряда «Брамит».
Поскольку Алексей приехал с одним чемоданом, то он выпросил также вещевой мешок «туркестанского типа». Вещмешок имел всего одно отделение, верх которого утягивался верёвкой. К нижней части мешка была пришита плечевая лямка, на которую были надеты две перемычки, предназначавшиеся для застёгивания на груди. С другой стороны плечевой лямки были нашиты три верёвочных петли для регулировки длины. К углу мешка была пришита деревянная бобышка-клеванта, за которую цеплялась петля плечевой лямки. Плечевая лямка сворачивалась в «коровий» узел, в центр которого продевалась горловина мешка, после чего узел затягивался. Все эти манипуляции Мамину показал все тот же Овсянкин.
Нашелся на складе НР-40, нож разведчика сорокового года. Девять штук НР присовокупили к остальному. Оружие оставили на складе до отъезда. Один нож и ТТ в кобуре Мамин взял с собой.
***
С обедом, на который рассчитывал Мамин, не вышло. Только он направился к земляному валу, где находился 44-й полевой автохлебвзвод, как его окликнул знакомый голос.
– Товарищ Мамин, товарищ Мамин.
Подбежал запыхавшийся Стебунцов, на ходу поправляя пилотку.
– Срочно к полковнику Козырю.
Мамин вздохнул.
– Прости, капитан, что голодным тебя отправляю, – начал Козырь. – ЧП у нас. Незваные гости объявились. Чужие по району шастают. Тебя у машины ждет старшина Пшенка со своими людьми. Выдвигайся на место, осмотрись.
– Ясно. Разрешите идти?
– С Богом.
У ГАЗика действительно стоял невысокий, плотный старшина в выцветшей гимнастерке. На плече висел ППШ (пистолет-пулемет Шпагина), на поясе подсумок для дискового магазина. Рядом топтались двое рядовых с винтовками и внимательно слушали чернявого парня с тремя треугольниками, то есть сержанта. Чернявый что-то вполголоса рассказывал. Видимо смешное, потому что бойцы отвечали на его слова дружным хохотом. Стебунцов копался в кабине.
При виде Мамина старшина подкрутил седеющий казачий ус и сделал шаг навстречу.
– Доброго ранку, товарищ капитан. Замкоувзвода раузведки старшуна Пшенка, – старшина протянул руку.
– Мамин Алексей Степанович. А как вас по имени-отчеству, старшина?
– Апанас Григорьевич.
Рукопожатие у старшины было крепким.
Тут же от группы бойцов отделился чернявый и подошел к Мамину.
– Це мой
