увидев ее через стекло, улыбающуюся с другой женщиной.
На ней было бледно-золотистое платье, волосы заколоты в розовый узел на голове, в ушах болтались серьги.
Она выглядела как художница.
Или богиня.
Я никогда не любил сидеть на скамейке, когда можно было быть в центре событий, но сегодня я хотел, чтобы этот момент принадлежал только ей.
Поэтому я сел.
— У тебя игрв «бэк-ту-бэк», — бормочет Нова, когда видит меня.
— У тебя первая выставка в галерее. Я должен был быть здесь.
Она улыбается, ее глаза блестят под светом уличных фонарей, на ресницах собираются капли дождя.
Какие части ее тела созданы меня? Ведь год назад я не был таким человеком. Не испытывал этих чувств до нее.
— Это для тебя, — я протягиваю маргаритки — самый большой букет, который я смог купить в магазине в нескольких минутах ходьбы от галереи. — Ты всегда говорила, что они напоминают тебе о доме. Подумал, что в большом городе ты оценишь это напоминание.
Нова берет их, ее медленная улыбка и то, как она держит их в руках, заставляют меня радоваться, что я обошел три разных цветочных магазина, чтобы найти именно те, что нужно.
— Кто был тот парень, который только что ушел? — спрашиваю я.
Она тяжело вздыхает.
— Брэд.
— Твой бывший мудак Брэд? — я поворачиваюсь на пятках, чтобы посмотреть, на месте ли он, готовый нанести урон.
— Даже не думай об этом, — она тянет меня внутрь.
Мы гуляем по галерее, Нова рассказывает мне о каждой работе.
Она красивая и живая, ее творения на стене. Она оставляет частички своей души на холсте, как я оставляю свою на корте.
— Без тебя этого никогда бы не случилось.
— Это не так.
— Нет, я серьезно, — ее брови сошлись. — Ты подтолкнул меня, заставил поверить, что я могу быть таким художником, у которого будет выставка.
— Ты всегда видела людей лучше, чем я.
— Я вижу других людей. Ты увидел меня.
Будучи профессиональным спортсменом, я привык к тому, что мое тело болит. Рядом с ней те части меня, которые обычно болят, чувствуют себя лучше, а те, которые я никогда не замечал, растягиваются и ломаются.
Я прокручиваю в голове то, что она сказала ранее.
— Итак, твой бывший, — я не могу заставить себя произнести его имя, — вам есть о чем поговорить?
Нова фыркнула.
— Он показал мне то, чего я хотела в своей жизни.
Какого черта? Она же не прощает его всерьез.
Мое нутро скручивается, да так сильно, что кажется, меня стошнит прямо на тротуаре.
Может быть, она пошла дальше, хочет чего-то другого, чем я думал.
— Ты ел? — спрашивает она.
Я качаю головой.
— Как насчет итальянской кухни?
Мы заканчиваем выставку, и владелица галереи начинает закрываться. Нова благодарит ее и немного обсуждает бизнес, затем мы с ней направляемся в мой любимый ресторан в городе, расположенный в нескольких кварталах отсюда.
Мы проскальзываем за столик в дальнем углу, чтобы заказать напитки и ужин.
— А как же здоровое питание в сезон? — поддразнивает она после того, как я заказал феттучине альфредо.
— Нужно жить понемногу.
Мы едим, но я почти не чувствую вкуса еды. Я слишком сосредоточен на ней.
На изгибе ее щеки.
Веселье в ее глазах.
Я знаю, что могу наклониться и прикоснуться к ее губам.
Я бы миллионы отдал, чтобы сделать это прямо сейчас.
— Ты сказала, что бывший показал тебе, чего ты хочешь? — я притворяюсь, что это случайный вопрос. Но это значит все.
Последние несколько недель я осознаю, насколько важна Нова. Именно она удерживает меня от нездоровой одержимости баскетболом. Не отрывая меня от него, а напоминая, как прекрасен остальной мир.
— Дом. Семья. Место, где я могу заниматься творчеством и познавать мир.
— Ты хочешь этого с ним?
Она моргает.
— Нет. Он показал мне, чего я хочу, дав мне то, чего я не хотела.
Облегчение захлестывает меня, но оно недолговечно.
— Я тоже не дал тебе этого, — признаю я. — Я должен был быть рядом с тобой. Когда стало трудно, я замкнулся и отгородился от тебя. Я перестал быть рядом с тобой, когда все, что ты делала, было для меня. Прости меня. Я все еще работаю над этим, но мой психотерапевт помог мне разобраться в некоторых вопросах. На будущее я назначил себе встречи каждые пару недель, — тяжело вздыхаю. — Я был в плохой спирали. Как будто я жил в центре бури, из которой не мог выбраться. И сколько бы хорошего ни происходило, я не мог понять, как мне быть дальше.
— Я продолжаю задаваться вопросом, могла ли я помочь тебе больше.
— Нет. Ты не отвечаешь за тучи. Ты моя радуга, Пинк. Ты — то хорошее, что приходит после нее.
Ее глаза смягчаются.
Мы ужинаем, и я вспоминаю, как приятно проводить с ней время. Дело даже не в сексе, а в том, что я просто наслаждаюсь ее обществом, как я расслабляюсь, когда она рядом.
Когда официант приносит счет, я протягиваю ему кредитную карту. После того как я расплачиваюсь, мы выходим, идя бок о бок.
Я вдруг становлюсь серьезным.
— До встречи с тобой я думал, что жизнь хороша настолько, насколько это возможно, если я не получу титул. Ты перевернула все с ног на голову. Я понял, как много мне еще предстоит узнать о жизни и баскетболе. Я не был лучшим игроком, каким мог быть, и уж точно не был лучшим человеком. Ты важнее любого чемпионата. Если ты дашь мне шанс, я хочу вернуть тебя. Медленно и неуклонно. Ты — моя цель, Нова, и я собираюсь показать тебе, что это значит.
Нова молчит, ее брови сведены вместе.
Я схожу с ума, не зная, о чем она думает.
Не сходит ли она с ума, находясь так близко ко мне, как я к ней.
Я тянусь к ее запястью, останавливая ее и заставляя посмотреть на меня.
Я на фут выше, но это она меня взвешивает. Измеряет меня. Оценивая, стою ли я того, чтобы рискнуть.
Она смотрит на меня из-под ресниц.
— Ты собираешься вернуться в Денвер сегодня вечером?
Я тянусь к ее шее, притягивая ее к себе так близко, что наши носы сталкиваются.
— Ты мне скажи.
22
НОВА
Как только двери лифта закрываются, он притягивает меня к себе.
Клэй наклоняется, чтобы провести своими губами по моим, один раз, потом еще раз.
— Я скучал по тебе, — шепчет он, обхватывая мое лицо руками. Напряжение в его голосе сжимает
