язвительной ухмылкой:
— А где ваша рыженькая девица? Или она у вас по совместительству все же балуется журналистикой?
«А где она в самом деле? — подумал я. — По-хорошему, ей бы уже не мешало появиться».
Глава 10. Варвара
Эти два деятеля — дорогой начальничек и лучший дружок — хорошо устроились. Засели в конторе в ожидании визитеров из соперничающих гадюшников, а меня выперли на улицу. Дескать, вот тебе адресок тетки со статейкой и дуй выяснять, кто она такая и где желтухинский опус надыбала. При этом душевненько посоветовали действовать по обстановке, ни на что не нарываться и не упускать из виду детали.
— Количество зубов подсчитать? — полюбопытствовала я.
— Только если она тебя укусит, — проявил великодушие Погребецкий, а Кирпичников (вот ведь злыдня!) пристрожился:
— И чтобы таких ляпов, как с компьютером журналиста, не было.
Адрес неизвестной Нины Федоровны, а заодно и ее фамилию мы выяснили довольно быстро по номеру телефона, причем стационарного, который она оставила в редакции. Сделал это, понятно, наш компьютерный умелец Славик Цветков, сообщивший, что телефон записан на Нину Федоровну Копалкину, проживающую на улице Железнодорожной.
Вот туда-то я и отправилась, решив заявиться к Нине Федоровне в гости под видом сотрудницы социологической службы. Ну надо же было как-то с теткой познакомиться.
Около самого дома я позвонила Копалкиной, пропищав:
— Зоя Ивановна?
— Вы ошиблись номером, — поправил меня немолодой женский голос.
— А разве Зоя Ивановна здесь не живет?
— Здесь живу только я.
— Извините, — проявила я вежливость и удовлетворенно отключилась. По крайней мере, две информации мне уже удалось получить: Нина Федоровна была дома и жила, судя по всему, одна.
Нужный мне подъезд закрывался железной дверью с домофоном. Конечно, мне хотелось сразу позвонить в одиннадцатую квартиру, где обитала Копалкина, но я проявила предусмотрительность. Заявлюсь сразу к Нине Федоровне, а она заподозрит: с чего вдруг именно в ее дверь ткнулась? Пришлось сначала набрать девятую и десятую квартиры, где мне никто, к счастью, не ответил, а уж затем позвонить в одиннадцатую.
— Кто там? — спросила Копалкина.
— Сотрудница социологической службы! Изучаю мнение граждан по поводу предстоящих выборов мэра! — произнесла я как можно убедительнее.
Нину Федоровну, похоже, одолели размышления — я прямо-таки слышала ее сопение. Однако куда подальше она меня посылать не спешила, зато я поспешила произвести надлежащее впечатление.
— Уж вы извините, — залепетала я, — но у меня задание выборочно опросить рядовых граждан. Я позвонила в девятую квартиру, в десятую, но мне никто не ответил…
— Так ходите днем, когда люди на работе, вот вам и не отвечают, — проворчала Копалкина. — Ну ладно уж, проходите, третий этаж.
Нина Федоровна оказалась именно такой, какой ее описали в редакции: маленькой, примерно одного со мной роста, сухонькой, лет семидесяти пяти. На голове у нее торчали плохо прокрашенные «перья».
— Только без долгих рассусоливаний! Мне уходить надо. И обувь снимите! — распорядилась она пронзительным голосом.
Я быстренько разулась и шмыгнула в комнату.
Жила Копалкина, как и многие пенсионеры, на старом запасе. Вся обстановка ее однокомнатной квартиры олицетворяла собой времена по меньшей мере сорокалетней давности, и хотя порядок в доме соблюдался, все равно сильно попахивало убогостью. Я села на стул, который вряд ли мог вынести вес больший, чем мой собственный и самой Копалкиной, и разложила заранее приготовленные бумажки.
Нина Федоровна пристроилась на краешке еще одного мебельного рахита и придирчиво уставилась на меня маленькими черными глазками.
— Вообще-то я всем вашим социологическим службам не верю!
Голос у нее был не только пронзительный, но и достаточно громкий. Как будто она привыкла перекрикивать толпу.
«Либо бывшая учительница, либо многолетняя общественница», — подумала я и заискивающе затарахтела:
— Вы абсолютно правы! Очень многим совершенно нельзя верить. Особенно тем, кто всякие рейтинги в газетах печатают. Обычно сами кандидаты себе рейтинги и заказывают. Но я представляю Независимую социологическую службу.
Я выложила на стол удостоверение, изготовленное Славиком Цветковым. Нина Федоровна его внимательно изучила и произнесла с легкой озадаченностью:
— Что-то мне ваше название незнакомо…
«А она совсем не та бабулька, которую за три сотенные купишь. Те бабульки за всякими рейтингами да названиями социологических служб не следят», — прикинула я.
— Наша организация совсем не местная, а федеральная. — Слово «федеральная» я подчеркнула. Скажи «московская», еще неизвестно, как тетенька отреагирует. На москвичей у многих реакция совсем не лучшая. А федеральная — это солидно. — И мы ничего в газетах не печатаем, потому что работаем во всероссийском масштабе для изучения общественного мнения в целом, а не для того, чтобы каких-то кандидатов рекламировать. Мы, конечно, имен и фамилий не записываем, но хотелось бы знать: как к вам обращаться?
— Нина Федоровна.
— А я Варвара.
— Хорошее имя, — одобрила Копалкина.
— Кстати, если вы на какие-то вопросы не захотите отвечать, то вы так и скажите. Самое главное, чтобы ответы были честные.
— А я всегда честно отвечаю! — гордо заявила Нина Федоровна. — Я и своим ученикам всегда говорила: не знаешь урока, честно признайся. Терпеть не могу, когда выкручиваются!
— Так вы по профессии учитель? — изобразила я тихий восторг.
— Я преподавала историю. Сорок пять лет! Даже в наши времена, когда всю историю перекраивать стали вкривь и вкось, говорила детям всегда то, что думала!
— Нисколько не сомневаюсь, — подластилась я. — Кстати, сколько вам лет?
Вообще-то мне было глубоко наплевать на ее возраст, но в социологических опросах об этом всегда спрашивают. Возрастные группы определяют. Приходится соответствовать.
— Семьдесят пять! — все с той же гордостью провозгласила Копалкина.
Я про себя хмыкнула: интересно, она думает, будто выглядит на двадцать пять?
— Некоторые считают, — тряхнула «перьями» Нина Федоровна, — что в моем возрасте только ноют, на скамейках сплетничают да по врачам шастают. А я веду активный образ жизни!
— Вы просто молодец! — умилилась я. — Значит, пойдете голосовать на выборах?
— А как же! — Копалкина глянула на меня так, словно я спросила: «Правда ли, что Ленина звали Владимиром Ильичом?»
— И уже определились, кому свой голос отдадите?
— Разумеется!
— И кому, если не секрет?
— А вот это уж я вам не скажу! — По части размера груди Нина Федоровна даже мне уступала, но тут жалкий бюстик Копалкиной вдруг выпятился чуть не на полметра. — Это мое личное дело! Это вопрос моих внутренних убеждений! И если не все эти убеждения поддерживают, то только потому, что всяких болтунов слушают да на чужие ворованные деньги покупаются!
— Хорошо, хорошо, — тут же пошла я на попятную, — не будем трогать фамилии. — А сама подумала: вот ведь чертова кукла! Тайны тут разводит по самому важному, можно сказать, вопросу. Придется с другого бока доставать. —
