свою работу начали.
Я отполз в сторонку от Сормаха. Пусть хоть нас не одним снарядом убьет. Всё больший ущерб сучарам. Рядышком если мы будем — на нас они один снаряд потратят, а так — хоть два им надо будет израсходовать.
История, можно сказать, повторяется. Причем — много-много раз. Нас сейчас со спартанцами можно сравнить. На них несметная сила шла, а они её и перемалывали. Видят враги, что в честном бою спартанцев не одолеть, отошли и издали стали стрелами их жизни лишать.
Вот и здесь так. Поперек горла стало фрайкористам своих терять и они нас из пушечек, из пушечек…
Эту здравую мысль мне додумать не получилось. Под воздействием ударной волны мозги мои о внутреннюю поверхность черепа стукнулись и сильно ушибленными оказались.
Это, в который уже раз?
Сколько же можно над думательным органом издеваться?
Так и дурачком стать недолго…
Тут и выключился я из восприятия окружающего мира.
Голова болела очень сильно, но это — радовало. Болит что-то, значит — жив. У мертвого ничего не болит. Ещё они, мертвецы — не потеют.
Попробовал глаза открыть и тут же пожалел об этом. Головокружение такое началось, что словами не описать.
Затошнило по страшной силе…
Мама, роди меня обратно…
Ещё и ничего я не слышу. Тишина — гробовая. То гремело всё вокруг, чуть барабанные перепонки не лопались, а сейчас… Порваны они, барабанные перепонки, как есть — порваны.
Эх…
Хоть потери памяти нет — помню я, что было. До самого последнего момента. Или — нет? Может, это только мне так кажется?
Я всё же открыл глаза.
Э, э, э — почти ничего не вижу. Темнота… Ночь? Зрение потерял?
Тут меня опять вырубило.
Очнулся. В правом ухе пинчит что-то. Глаза открыл.
Вижу!!!
Уф…
Голова болела, но не так сильно.
Попробовал сесть — получилось.
Обвел глазами вокруг. Да, повоевали…
Фрайкористов не видно, наши — там и сям лежат.
Сормах где? Увезли? В плен взяли? Меня, почему оставили?
Мертвым посчитали? Наверное, так…
Я ещё посидел, посидел, а потом встал и побрел в сторону деревьев. Нечего на полянке оставаться, надо куда-то от чужих глаз убраться.
Куда?
Пока мне это было безразлично. Убраться и всё. Там видно будет.
В правом ухе пинчало всё сильнее. Я потрогал его рукой.
Кровь… Ну, понятно…
Так, на месте ли зверьки?
Я залез рукой под мундир.
Фрайкористы меня не обшарили, пояс с золотыми фигурками находился на месте.
Сейчас бы поесть и в стог сена какой забраться, отлежаться и дальше двигаться…
Стоп! Поесть?
Эта мысль меня обрадовала — не так со мной всё плохо. Есть хочу, это — хороший прогностический знак. Хуже бы было, если аппетит отсутствовал.
Сейчас я переставлял не совсем послушные ноги уже по реденькому леску, уходил от злосчастной поляны всё дальше и дальше.
Глава 43
Глава 43 Чемоданы
Так, а это что тут такое?
Аккуратненькими стопками у нескольких стволов деревьев чемоданы были сложены. Черные, рыжие, коричневые… Большие и поменьше.
Во как…
Ну, тут же — Германия. Ordnung. Порядок.
Кто их сюда притащил? Зачем сложил?
Видел я уже чемоданы в лесу. Почти сразу же, как сюда попал. На первом месяце местной жизни.
Около лесного лагеря сподвижников-экспроприаторов Мадам тоже чемоданы имелись, но были они не стопочками размещены, а как попало разбросаны. Награбят награбленное борцы за справедливость, нужное им возьмут, а сами чемоданы — зачем им?
Даже не закроют, на замочки не запрут, так чемоданы и валяются с разинутыми пастями. Вокруг них — ненужные вещи, барахло женское всякое.
В селе Федора никто старую тряпку не выбросит, найдет ей применение, а борцы за светлое будущее и годную одежку под куст швырнут, если она по размеру не подходит.
Тут же, даже местные разбойнички культурно себя ведут. Явно, они здесь эти чемоданы и сложили…
Я, хоть и контужен был, но соображение меня до конца не покинуло. Решил посмотреть, может что полезное для меня в чемоданах найдется.
Например — цивильная одежда. Наша военная форма на территории Германии может меня и подвести.
Да, сами-то чемоданы были аккуратно сложены, а внутри их — беспорядок. Это, в тех, что не пустыми были. Такие — преобладали. Видно, германские разбойники более скаредные и расчетливые, не то, что наши.
Однако, чемоданов было много и кое что я себе нашел. Был там даже на меня поношенный костюм-тройка, но я его в сторонку отложил. Посчитал более подходящими серенькие повседневные брюки, тёмненькую рубашку и куртку. Не совсем всё на мне хорошо сидело, но что, пальцы-то гнуть…
Я предпочел бы одеться попроще, что-то типа рабочей одежды и потеплее, но такого в чемоданах не было.
Сапоги оставил свои, не в лаковых штиблетах же по лесам-полям мне шарашиться.
На голову ничего не нашлось. В своем головном уборе пока похожу.
Денег бы ещё…
Такого в чемоданах не было. Ни одной бумажки. Монет в обороте у германцев сейчас нет. Не могут они со своей гиперинфляцией справиться. Печатают и печатают, печатают и печатают…
Зарплату тут сейчас два раза в день выдают. Что перед обедом получат — тут же потратить пытаются, так как вечером на эти деньги уже гораздо меньше купить получиться. Вечернюю выплату на ночь тоже не оставляют — похудеет её покупательная способность за темное время суток опять же значительно.
Но, это — кто на зарплате, служит или работает на хозяина. Сами предприниматели тоже деньги в сейфе не держат, избавляются побыстрее от них, перебрасывают в чужие руки как горячую картофелину.
Мой осмотр чемоданов занял много времени. Больше я сидел и отдыхал, чем в них копался. Весь как мышь мокрый был, руки потрясывались.
А, что делать?
Надо мне под местного замаскироваться, хотя бы с вида чуть на германца походить.
Сидел я на уже просмотренных чемоданах и под ноги смотрел. Так как-то легче мне было.
Смотрел-смотрел и насмотрел.
Что-то кругленькое у носка правого сапога масляно поблескивает…
Поднял находку. Нет, не пуговка. Денежка!!!
Десять марок!
Золотая!
Ух ты!
На золотушечке кайзер Вильгельм изображен. Вид у него такой серьезный, а сам он с усами.
Ну, повезло!
Обронили разбойнички монетку и не заметили, а может кто из них её и мимо кармана сунул, или в нём дырка была…
Да, что теперь гадать — спасибо удаче мне говорить только надо.
В первой же деревеньке хлеба и прочего куплю. Лишь бы эту денежку только у меня не
