взглядом просит замолчать. Мои слёзы остановились, и я не знаю, что сказать. Как это она меня не рожала? Как это она не моя мать? Почему она так сказала?
— Что? — спрашиваю я, подойдя к ней поближе.
— Азаде! — обращается к ней папа, и я замечаю в его взгляде страх.
— Папа… Что она сейчас сказала?
— Ничего, Ария, не слушай её.
— Нет! Я спрашиваю, что значат эти слова? Объясняйте!
Она поворачивается к папе, и у них происходит какой-то разговор взглядами.
— Нет, прошу, — тихо говорит он ей.
— Джейхан, — обращается она к нему и кивает.
Нет… Пожалуйста…
— Я сказала это, потому что такова правда, Ария. Я старалась относиться к тебе, как к родной дочери, но у меня не получилось. Поэтому я пыталась воспринимать тебя, как дочь своего мужа, но и это далось мне тяжко.
Что? Что она такое несёт? Может, это сон? Минуту, попробую проснуться.
Дочь мужа? То есть, папа — мой папа, но мама — не моя мама. Как такое может быть?
Я смотрю на них и пытаюсь понять, что происходит, но не могу. Я ничего не понимаю.
— Как? Я не понимаю. Объясните мне, пожалуйста. Пап? Мам…
Я чувствую, как у меня немеют руки и учащается дыхание.
— Принеси воды, быстро! — просит папа маму.
Она выбегает из комнаты за водой, а папа держит меня обеими руками, усаживает на диван и просит дышать, как меня учил врач. Мама приносит стакан воды, который я выпиваю за считанные секунды.
— Всё, я спокойна. Я жду от вас объяснений.
— Азаде сказала правду, дочка. Очень горькую правду, которую я никогда бы не хотел, чтобы ты узнала.
— Мне лучше выйти, Джейхан. Я не хочу всё это слушать, словно проживаю заново.
Она вышла из комнаты, оставив нас с папой наедине.
— Она не моя мама? — спрашиваю я отца.
Впервые в жизни я вижу в его глазах такую глубокую боль, печаль и сожаление.
— Нет. Азаде пыталась стать для тебя матерью, потому что всегда любила меня и хотела быть со мной, но, как видишь… У неё не получилось. Твою маму звали Мирай. Когда ты родилась, ей было 18, а мне 22. Ария, мы с ней очень любили друг друга. Никогда в жизни я никого не любил так, как любил её. Однако наши семьи этого не понимали. Моя семья была статусом намного выше её семьи. Её отец был строгим и слишком гордым. Когда он узнал, что моя семья против нашего союза, он поклялся, что никогда не даст согласие на нашу с ней свадьбу. На тот момент, когда я покинул Тегеран и переехал сюда, она осталась там и, как потом оказалось, ждала ребёнка от меня. Я не знал об этом, ведь она никому не говорила. Когда её семья узнала об этом, они с позором выгнали её из дома, и она уехала. Однажды я вернулся в Тегеран с надеждой встретить её, но её там уже не было. Когда я пошёл в её дом, я увидел тебя. Маленькую девочку с её глазами. Отца Мирай не стало, а её мать сказала мне, что спустя 3 месяца после родов, Мирай вернулась в Тегеран, чтобы отдать тебя твоей бабушке, и снова уехала. Не описать словами то, насколько я был зол на неё. Госпожа Митра не хотела тебя мне отдавать, но в итоге у неё не осталось другого выбора. Я думал, что, услышав о происходящем, Мирай вернётся, но нет. До сих пор я ни разу не видел её и не слышал ничего о ней…
Мирай… Моя настоящая мать Мирай. У меня есть бабушка Митра. Я… Не знаю, как реагировать и что сказать. Я в шоке.
— А мама? То есть… Азаде. Как вы поженились?
— Азаде была моим другом с детства, наши семьи тоже дружили с давних лет. Она всегда была рядом и любила меня. Я знал о её чувствах, и в тот момент, когда я забрал тебя и не знал, что дальше делать, мы решили пожениться и создать семью. Тогда я думал, что это самое верное решение. Но ей было больно видеть то, как я страдаю по Мирай, как я продолжал любить её, несмотря ни на что. В итоге мы перестали быть даже друзьями и стали двумя чужими людьми, находящимися в браке.
Пару минут мы сидим в полном молчании. С моих глаз катятся слёзы, но я не чувствую, что плачу.
И наконец-то я решаюсь задать вопрос, который меня мучает на протяжении очень долгого времени.
— Почему ты так ко мне относился? Раз уж я дочь твоей любимой женщины, то почему?
В его глазах появляется что-то похожее на сожаление.
— Ты очень похожа на неё, знаешь? Одно лицо, один характер. Свою злость на неё я в какой-то мере срывал на тебе. Когда ты становилась старше, я всё больше начал видеть перед собой Мирай. Знаю, что это всё очень неправильно, ведь твоей вины нет абсолютно ни в чём. Порой мне кажется, что, если бы я рассказал тебе всё раньше, мы бы смогли всё исправить и растопить этот лёд между отцом и дочерью. Но, дочка, я не мог набраться смелости, чтобы всё тебе рассказать. Прости меня…
Папа держит мою руку и начинает плакать, а я просто сижу, не двигаясь с места. Он выходит из комнаты, и я остаюсь одна.
Я не могу описать то, что сейчас творится у меня в голове и на душе. Я не чувствую даже боли. Я не чувствую сейчас абсолютно ничего. Я просто хочу поговорить с мамой. То есть, чёрт…
Я звоню Азаде и узнаю, что она сидит в парке рядом с озером. Я начинаю быстро одеваться и собираюсь выходить из дома.
— Ария, а ты куда идёшь? — спрашивает меня малышка Сана, стоя у двери комнаты.
— Я быстренько пойду к маме и приду, хорошо? Ты посиди с папой, а я куплю тебе шоколадку.
После упоминания шоколадки на её личике появляется ангельская улыбка, и она кивает.
Быстрыми шагами я дохожу до парка и сразу нахожу маму, сидящую на скамейке прямо возле озера. На этой скамье я всегда любила сидеть часами напролёт.
Заметив меня, она слегка отодвигается, чтобы я могла сесть. Так как она молчит, разговор решаюсь начать я.
— Папа мне всё рассказал… Я, кажется, теперь понимаю твоё отношение ко мне. Откуда у тебя такая злость на меня, такой холод. Я понимаю, но я этого не заслужила. Вы столько времени
