тенях, и озираюсь по сторонам.
— Какого черта, — бурчу я, и вместо слов я издаю рык. — И что теперь? Куда мне? Эй!
Замираю, когда слышу позади шорох. Оглядываюсь и рычу на Анрея и Эрвина, которые тоже отвечают мне рыком.
Но это рык не угрозы или ярости, а заинтересованности и знакомства. А затем к нашей очень содержательной беседе присоединяется кто-то четвертый.
На поляну выходит Вестар. Тоже белый такой, большой и пушистый. Только глаза у него не голубыми огоньками горят, а призрачным серебром, а в пасти заяц, которого он с ворчанием кладет и самодовольно отступает.
— Вот сучий потрох, — сквозь рык Анрея пробивается человеческое возмущение.
Вестар вскидывает морду, ехидно облизывается и косит на меня взгляд. Заяц — для меня.
— Да ты издеваешься, — урчит Эрвин.
А затем братья кидают с рыком на Вестара, однако мою волчью тушу бросает в их сторону. Я прыгаю между Вестаром и его племянниками. Пригибаю голову к траве, когда Анрей резко притормаживают и удивленно плюхаются на пушистые задницы.
Волчица не желает драки, и ей до лампочки мое мнение. И если кто и будет кусаться, то только она.
— Это что еще такое, Ягодка? — спрашивает Анрей.
— Не знаю, — глухо отвечаю.
— За бабой прячешься? — Эрвин презрительно высматривает за моей спиной Вестара.
— Не за бабой, а за волчицей, — фыркает Вестар. — И самое забавное, что вы против суки с таким очаровательным хвостом не попрете. Ваш зверь не попрет. Она же самочка. Такая милая и злая, — выглядывает из-за моей волчьей задницы. — Вот мне интересно. Это во всем мои шалости виноваты?
— Заткнись, — зло отзываюсь я, а волчица и не думает подчиняться моему желанию отойти в сторону и позволить близнецам задать трепку Вестару.
— Ну-ка, а если я.
Вестар выныривает из-за моей спины и кидается на Анрея с раскрытой пастью, но я сбиваю его на траву в прыжке. И теперь я защищаю свою волчьей грудью растерянных братьев.
— Увы, — Вестар роняет голову на траву, — я не особенный для этой красавицы. Мое сердце разбито.
— Шут, — урчит в ответ Анрей, и я на него огрызаюсь.
Навострив уши, удивленно облизывается, когда я клацаю пастью перед его носом.
— Ягодка, ты охамела, — гневно отзывается Эрвин, и я бросаюсь на него со злобными укусами.
Деру ухо, вырываю клоки шерсти из его могучей волчьей шеи, и он кидается прочь от меня.
— Вот она власть суки над кобелем, — Вестар театрально вздыхает, заинтересованно подняв голову.
Достается и ему за его непрошенное мнение. Деру его бок, а затем для порядка и на Эрвина, прыгаю, который в негодовании уворачивается от моих зубов.
— Бесите! — тяжело выдыхаю я. — Успокоились!
Обходят меня по кругу, и разбредаются по поляне в разные стороны. С ворчанием валятся на траву и глаз светящихся с меня не спускают.
Я выжидаю несколько минут. Не дергаются, лишь хвостом бьют по траве, когда замечают мой настороженный, но решительный взгляд. Ишь, вздумали тут ерундой страдать.
Встряхиваю ушами и принюхиваюсь к воздуху. Сквозь ароматы травы, мха и земли, я улавливаю сладкий запах крови. С пасти капает слюна.
— Не надо… ну, пожалуйста…
Но голод сильнее меня. Он затягивает меня во тьму, сквозь которую я слышу чавкание, хруст костей и жадное урчание.
Зайчик — нежный, сладкий и кусочки меха приятно и мягко прилипают к небу.
— Поэтому зайца и принес, остолопы, — рычит Вестар. — Она голодная.
Прижимает уши, когда я поднимаю на него взгляд:
— Молчу.
— Вот и молчи, — отвечаю ему кровавым клекотом и рву мертвому зайцу заднюю ногу. — Какой же отврат, блин… но так вкусно…
— Поэтому меня и называют дамским угодником, — шепчет Вестар.
— Заткнись, — едва слышно отвечает Эрвин.
Когда моя зверюга заканчивает поздний ужин, сыто облизывается и потягивается, вздернув пушистый зад, Анрей приподнимается:
— Не желает ли волчица испить холодной водицы из ручья?
— Смотри-ка, — Вестар лениво зевает, — этот уже чему-то да научился. Горжусь, мой мальчик.
Анрей хочет ответить ему новым нападением, но не шевелится под моим предостерегающим волчьим прищуром.
— Да, я хочу воды, чтобы пасть свою прополоскать от крови. Это мерзко, — недовольно причмокиваю.
— Это очаровательно, — Вестар машет хвостом.
— Где ручей? — игнорирую его.
— Мы отведем, — Эрвин вскакивает на лапы и мелкой трусцой бежит прочь. — Сама ты потеряешься.
***Сладкая Ягодка
Глава 39. Трое на одну?
Теперь я валяюсь на влажной траве у журчащего ручья. На спине, вскинув свои волчьи лапы. Я чувствую, как моя пасть растягивается в сытом блаженстве. Сквозь ветви вижу звездное небо и равнодушную луну.
Вестар, Эрвин и Анрей сидят в сторонке и ждут. Глухо перерыкиваются друг с другом, но моя волчица пока не слышит в их волчьем недовольстве ту агрессию, за которую надо их покусать за нос.
— Она меня не слушается, — ворчу, когда я опять переворачиваюсь с одного бока на другой.
— Расслабься и получай удовольствие, — шепчет Вестар.
— Она наша, Вестар, — рычит Анрей.
— С чего это?
— С того, что она теперь благодаря маразму Жреца — наша Истинная.
— Так и меня могли в списочек добавить.
— Но не добавили, — шипит Эрвин.
— А еще истинность не предполагает любви, — Вестар недовольно огрызается.
Эрвин фыркает и скрывается в кустах.
— Уходишь от спора?
— Отвали!
Шуршит в зарослях и выходит через пару минут с клочком травы в зубах. Шагает мимо Вестара, подает его в грудь и самодовольно плывет ко мне. Я заинтересованно приподнимаюсь на передних лапах.
— Так, и этот тоже включил дамского угодника, — Вестар щурится ему вслед. — Неужели вы становитесь мужчинами?
— Завали пасть, — бубнит Эрвин и кладет клочок травы передо мной.
Плюхается на пушистый зад и нетерпеливо смотрит на меня.
— Что это?
Принюхиваюсь к траве. Тянет от нее острой и мягкой пряностью, и от этого аромата немного кружится голова и пасть заполняется слюной. Трусь мордой о клочок травы, утробно порыкивая, а затем яростно ее жую.
Островато-свежая. По языку и глотке растекается тепло и охватывает тело слабостью и негой, и я падаю на траву, довольно облизываясь. Ветки деревьев приятно покачиваются, и потягиваюсь.
Если бы я была кошкой, то, вероятно, замурлыкала, но я — пушистая и злая волчица, поэтому я тихо порыкиваю, прикрыв глаза. Прислушиваюсь к шорохам, шепоту ветра и стрекоту ночных насекомых.
— Серьезно, Вестар, может, ты свалишь? — сердито спрашивает Эрвин. — Тебе самому не стремно?
— Почему мне должно быть стремно?
— За то, что подбиваешь клинья к чужой волчице можно и в ссылку.
— Готов и смерть и смерть принять.
— Ты можешь быть серьезным? — клокочет Эрвин. — Тебе мало от Анрея досталось?
— Да и я ему
