порычи на меня.
Я на поляне, надо мной — ночное небо, растущая луна и звезды. И лицо недовольного Жреца.
— Я не виновата.
Вместо слов выходит невнятное обиженное ворчание. Язык в пасти меня не слушается и еле ворочается.
— А я разве начал с обвинений? — Жрец вскидывает бровь. — ты же не сама себя покусала в бывшем Святилище Солнца.
— А вы о нем знали?
— Подозревал.
— И? — поднимаю морду.
— Ты тут не для вопросов, Тина.
— Для чего? — едва слышно ворчу я. — Чтобы убить меня?
— И откуда такие умозаключения?
И тут я замечаю, что на поляне кроме Верховного Жреца, еще куча стариков в белых мешковатых одеяниях. И у всех глаза горят яркими волчьими огоньками.
— Я в принципе ничего хорошего не жду от оборотней.
— Ты сама теперь оборотень.
— Вот и от самой себя не буду ничего хорошего ждать, — фыркаю в лицо Жреца.
— Ты тут, чтобы принять милость Матери Луны, — Верховный Жрец щурится, — и чтобы признать, что ты ее дочь.
— Это какая-то подлость, — встаю на лапы и настороженно перетряхиваюсь. Вновь смотрю в морщинистое и бородатое лицо Жреца. — Тут бегала не лунная волчица, а солнечная.
— Ничего не знаю, — Жрец скалится в жуткой улыбке. — Никаких Солнечных Волчиц не видал. Молитву маленькая глупая человечка возносила Матери Луне и просила именно ее о милости для двух ее сыновей.
— Это подтасовка фактов, — охаю я.
— А ты докажи, что было все иначе, — Жрец с хрустом позвонков распрямляется и оглядывает других стариков, — кому молилась гостья Альф?
— Матери Луне, — отвечают те.
— Ничего подобного!
— Кто ответил на молитвы?
— Мать Луна.
— Да вы издеваетесь!
— Мы защищаем себя, — Верховный Жрец обходит меня по кругу. Разворачивается ко мне и опять улыбается. — И я тебе больше скажу. Когда ты вознесла свою трогательную молитву, солнце погасло и уступило место Матери Луне и звездам. Сам там был. Сам все видел.
— Это ложь.
— А ты докажи. Мое слово Верховного Жреца против твоего.
— Там бабка была.
— Какая бабка?
— Жрица.
— Не видел никакую бабку, — Жрец пожимает плечами. — Я видел, как ласковые лунные руки коснулись Анрея и Эрвина…
Остальные старики кивают, а один из них у кустов можжевельника все это записывает на плотном пергаменте палочкой из белого камня.
— Это жульничество.
— И это будет нашей историей. Если твоя воображаемая бабка против, то пусть явится и скажет об этом, — опять наклоняется и хрипло рычит мне в нос, — и сожжет нас в огне Солнцеликого.
— Вы лжец и подлец.
— Только лжец и подлец может быть Верховным Жрецом, — чешет меня за ухом, и я закрываю глаза, потому что под шкурой растекается приятная слабость.
Правда потом я очухиваюсь, оскорбленно отпрыгиваю и рычу. Я бы с удовольствием подпалила его седую бороду.
— Я Солнечная Волчица! Во мне Солнце, а не Луна!
— Кто-нибудь с этим согласен? — Жрец оглядывается на своих старых дружков, и те качают головой.
— У нас тут все оборотни — дети Матери Луны, — Жрец скрещивает руки на груди и смотрит на меня сверху вниз. Если я лгу, то пусть Солнцеликий покарает меня. Я приму смерть в его огне, — поднимает ехидный взгляд к небу, — что-то он не торопится.
Писец у кустов что-то яростно записывает. Кидает беглый взгляд на Жреца и опять возвращается к пергаменту. Жует губы, постукивая палочкой по подбородку и опять пишет.
— Да, он расписывает, какой я смелый сын своей матери, — Жрец расплывается в улыбке. — И что я свидетельствую рождение ее новой дочери.
— Это уже даже несмешно, — сажусь и прижимаю уши. — Вы все перевираете. Луна вообще ни при чем.
— Иди сюда, — Жрец наклоняется ближе и шепчет мне на ухо. — Я тебе по секрету скажу. Луна — это кусок камня в небе. И это уже даже доказано, но тех, кто это доказал, сожгли. И даже не мы. А люди. Ибо нехрен выеживаться. И с Солнцем тоже все не так просто, но за это тоже сжигают. И опять же не мы.
— Но…
— Тебя в оборотня обратила кровь оборотня, и у нас так заведено, что все оборотни — лунные дети. Это вопрос веры, а не фактов. С фактами все очень сложно. И если Боги существуют, то они, я подозреваю, отличаются от наших представлений.
— Какое кощунство для Верховного Жреца, — шепчу я, вглядываясь в его желтые глаза.
— И смотри какой фокус-покус, — едва слышно отвечает он и касается моего лба.
Нарастает звон в ушах, когда Верховный Жрец медленно вытягивает из меня лунные нити.
— Ты видишь тут солнышко? — щерится он в улыбке.
Лоб стягивает легкой болью.
— Наши помыслы, вера, убеждения влияют на восприятие мира. Это наша призма, Тина.
— Но вы ведь тоже видели… И Солнечную Жрицу, и…
— Ты без понятия, что я видел и вижу, — глаза Жреца недобро вспыхивают. — И как чувствую законы этого мира.
Тонкие нити возвращаются в мою голову, и меня немного ведет влево от головокружения.
— Итак, — Верховный Жрец разворачивается к своей кодле и разводит руки в стороны. — В Северных Лесах была рождена еще одна волчица от крови наших Альф, которые одарили ее новой жизнью в благодарность за ее Лунную Песню. Лорды Северных Лесов оказались на грани смерти из-за подлости и трусости восточных оборотней.
Кашляет, прочищая горло, и продолжает:
— Священная связь была разорвана, но юное сердце Тинары исправило эту несправедливость. Она взмолилась Матери Луне и… — Жрец оглядывается, — приняла на себя судьбу Нареченной Анрея и Эрвина, — ухмыляется, пока я лупаю глазами, опять смотрит на Жрецов и повышает голос, — и лунные нити крепко связаны!
— Слава нашей Великой и Милостивой Матери!
Глава 38. Голод
— Вестара добавим? — Жрец оглядывается с хитрой и жуткой улыбкой.
— Что?
— Давай и Вестара запишем в твоих мальчиков?
Остальные Жрецы заинтересованно переглядываются, и писец замирает в ожидании.
— Где двое, то там и трое? — спрашивает Верховный Жрец.
— Вы в своем уме? — нервно облизываюсь и скалю клыки. — Несмешно!
— Ладно, оставим его для души, — усмехается. — Он и сам не любит никаких обязательств. Предпочитает всех кругом провоцировать. Такой уж он.
Хлопает себя по бедрам и шагает к кустам:
— Возвращаемся, ребятки. У нас еще впереди ночная молитва. Долгая, нудная, но потом на рассвете мы выпьем моего винца.
Старики молча семенят за ним.
— Подождите! — вскакиваю на лапы. — Что это вообще было такое?
— Зверя от смерти может спасти только Мать Луна и Лунная Связь Судьбы. Поздравляю, — Жрец оглядывается. — Ты Истинная Анрея и Эрвина.
— Но это неправда!
— Для нас — правда.
Растерянно наблюдаю за тем, как старики скрываются в ночных
