и тотчас выпалила первой:
– Не против, не против! О чем ты говоришь, Вика? Нам это попадалово совсем ни к чему… И мы, честное слово, ничего такого нигде не делали… если только это про нас эти менты… или как их…
– …особисты, – подсказал Артурчик.
– …ага… вот эти гнобисты… – схохмила по ходу сестренка. – Если они именно про нас спрашивали.
Такой скороговоркой сестренка тарахтела, что, и вправду, можно было подумать, что мы с ней где-то апокалипсис устроили, а теперь вот в несознанку уходим.
Для меня участок с домом, где жила Трава, она же Вика Ковылина, был аномальной зоной почище «Сигнала». Я, несмотря на все ободряющие подмигивания и ухмылочки Саньки, впал в совершенный ступор от мысли о неизбежности… провести все время до приезда родителей – почти целую неделю! – на территории Травы, да еще под ее пристальным присмотром. Уму такое было непостижимо! Только одна здравая мысль смутно маячила в океане ужаса: на той территории никакие наши законы реконструкции былых времен действовать не могут, и я хотя бы немного смогу отвлечься, уткнувшись в смартфон… В те минуты оставалось только наивно надеяться на то, что особисты-гнобисты сами придут в Загривки и с помощью громкоговорителей милостиво объявят отбой, скажут, что обознались или нашли кого надо, но не нас… в общем, снимут облаву.
И во мне боролись два желания: одно из них пыталось отчаянно тянуть время, а другое, наоборот, радовалось новому необыкновенному приключению, от которого дух захватит… да у меня и так уже в тот день с утра дух захватывало по самое не хочу, куда уж еще!
Так или иначе, время работало на второе желание… Тетя Вера распорядилась:
– Ну ладно, ребята. Поздно уже. – и повернулась к нам с сестренкой: – Давайте-ка, Саши, покажет вам Вика, где и как разместиться сегодня… А то еще холоднее станет, а она вон в каком легком. – И, заметив страдальческое выражение на моем лице, как смогла, обнадежила: – Утро вечера мудренее. Завтра посмотрим и решим, как вам дальше жить. Может, и так все обойдется. – И повернулась к Вике: – Да, Вика?
В ее вопросе послышалась надежда на то, что папа Вики, если захочет, может позвонить куда надо и от ребят отстанут.
– Да, Вера Ивановна, – решительно кивнула Трава, снова поправила очки и скомандовала нам: – Ну, пошли!
И тут вдруг слегка тормознула Санька:
– Мы только домой сбегаем за едой… А то, Вик, что нам тебя объедать! У нас такой суп вкусный есть! Целая кастрюля! Алька сам варил. Он – мастер, ты еще не знаешь какой! Пальчики проглотишь!
Санька как будто нарочно смешала «язык проглотишь» и «пальчики оближешь», меня рекламируя. Что и говорить, сестренка у меня – настоящий кореш!
– И белье еще возьмем свое, – в бессознательном состоянии пробурчал я и аж похолодел от этой здравой, вежливой идеи, настолько дурацкой и вообще непонятно какой она мне тут же показалась.
– Отставить «домой»! – вдруг с необыкновенной, генеральской властностью по-военному отрезала Вика, намекая на свои родственные связи с «большим начальником наверху, в силовых структурах», а продолжила уже мягче: – Нельзя вам туда сейчас заходить. И свет включать нельзя. Мало ли. Может, тут еще какая «наружка» есть… ну, то есть наружное наблюдение… Саши, давайте не искушать судьбу. Дома у меня всего полно. И еды, и белья. – И еще добавила, как будто слышала раньше опасения тети Веры: – Родителей ваших нет. Как бы, правда, не нарваться на ювенальную полицию.
Против этого лома не было приема…
И опять же, откуда Вика все это уже знала про нас? Ведь вроде ни с кем не общалась – разве что мило здоровалась…
Она поднялась и поблагодарила тетю Веру за чай. Мы с Санькой тоже поднялись и тоже сказали «спасибо»… Как зомби, честное слово!
Артурчик тут тоже резко поднялся:
– Я провожу…
– Не надо! – лютым жестом остановила его Вика. – Не надо лишних людей. Если тебя зацепят, то расколят сразу… Верно ведь?
Артурчик только и сделал, что рот разинул.
В общем, проводили нас с Санькой наши пацаны взглядами, как будто в новую опасную экспедицию… но при этом даже из-за стола выйти не решились. Чем-то таким и вправду генеральским, безоговорочным веяло от худенькой девочки в шортиках. А тетя Вера три куска пирога-таки сунула нам в дорожку. Мы с сестренкой дико порадовались тому, что Трава не отказалась…
Но перед выходом из дома она остановила нас, отдав пакет с кусками пирога Саньке:
– Подождите минутку. Сейчас я гляну на улицу…
И выскочила наружу… Такое впечатление она произвела, что в течение двадцати секунд, пока ее не было, на террасе стояло гробовое молчание, и пацаны только жестами – большими пальцами и знаком «виктория» – поддержали нас…
– Все чисто! – известила Трава, вернувшись.
И…
…и через полминуты перебежкой мы уже достигли калитки, впустившей нас в аномальную зону Травы.
А на десерт – жареная картошечка от бабушки!
Дом, в котором жили Вика Ковылина с бабушкой, стоял в глубине участка. Тропинка к нему пролегала через яблоневый сад, и в поздних августовских сумерках он казался особо таинственным. Сердце у меня колотилось, будто я шел в дом с привидениями… и это, опять же, после всех необыкновенных приключений в «Сигнале»…
Однако уже через десяток шагов мир начал становиться, на удивление, знакомым и уютным. Запах, особый запах действовал на меня лучше всякого успокоительного средства. То был запах… нет, лучше сказать более поэтически – аромат. Аромат… жареной картошки! Мы с сестренкой ох как помнили жареную картошечку нашей бабушки… Только она умела ее так готовить, что просто объеденье! И именно у той бабушкиной картошки был такой аромат!.. Когда бабушки с нами не стало, мама много раз пыталась повторить это, казалось бы, совершенно немудреное блюдо: положи сливочное масло на сковородку, навали порезанную ломтиками картошку и на несильном огне знай помешивай! А вот не получалось так, как у бабушки… И у мамы не получалось, и у папы, и у меня с сестренкой. И запах был другой – не такой аппетитный… И вот теперь мы оба с сестренкой могли поклясться в том, что у Вики Ковылиной, в «царстве Травы», нас встречал тот самый родной аромат. Просто волшебство какое-то! Будто мы, и вправду, оказались попаданцами в прошлое!
Я не решался, а моя сестренка перед крыльцом террасы нарочито шумно потянула носом воздух и восхитилась.
– Ох, какой прекрасный вечерний аромат! – начала она романтически, будто про аромат сирени или
