не сомневалась, что не всё было так просто с низвержением Вельзевула из герцогов ада, как он это описал, теперь же была в этом уверена. — А где ещё она вас сумела отыскать?
— Не твое дело, мерзкая ангелица, где! Где надо там и отыскал! — взорвался до сих пор прикидывающийся гостеприимным хозяином демон. — Совсем обнаглели! Это ж надо, заявились держиморды ангельские нежданными да непрошенными, и возомнили себе, что я, Вельзевул, должен им на их вопросы отвечать! — мгновенно растерял он всё свое желание «поболтать». Гул мушиного жужжания резко усилился настолько, что путники инстинктивно прикрыли уши руками; в то время, как головная боль казалась им и вовсе нестерпимой. — Вопросы здесь задаю только я! Поскольку это мой домен! Домен, который я проклят защищать… Из огня да в полымя, рай меня подери! — Вельзевул не удержался и таки вновь посетовал на унизительно-обидные несправедливые повороты своей жизни. — А впрочем, грех жаловаться! — тут же нашёл он светлую сторону в своём новом положении. — Эти мои апартаменты, которыми ограничены мои передвижения, куда уютней, чем были те, в коих меня оставил прозябать в такой же безвестности Сатана!
На последних словах тирады черная фигура Вельзевула, которую составляли тысячи и тысячи мух, внезапно раздулась, заполонив собой большую часть необъятного зала. Огромная чёрная рука чудовища неожиданно многократно удлинилась и в мгновение ока, достигнув Фелисити, попыталась схватить её за шею. Однако Рауль на одну десятую этого мгновения оказался быстрей. Он что было сил рубанул мечом-кладенцом по руке мушиного монстра. Острие меча не обрубило, но обожгло состоящую из насекомых конечность: и сотня мух, охваченных пламенем, словно искорки, сначала разлетелись в разные стороны, а потом пеплом осыпались на инкрустированный драгоценными камнями пол.
Пронзительно завизжав, монстр отдернул мушиную руку, прижал её к груди и, обхватив другой рукой, стал раскачивать, словно убаюкивая младенца.
Не сомневающиеся в том, что им дарована не более чем секундная, от силы двух секундная, передышка, ангелы сразу же начали читать заклинание. Это было одно из тех заклинаний, слова и звуки которого слетали не с уст, а исходили из недр ангельской души. Эти слова и звуки были столь могущественны, что услышь их обычный смертный человек, и они, наверняка, бы свели его с ума…
Каждый звук, каждый вздох, каждый выдох ангелов отдавались в голове Рауля как набат, в который били. Вот только били не снаружи, а внутри его черепа. Он упал как подкошенный на покрытый драгоценной мозаикой пол и корчился от боли также как корчились Вельзевул и Жульен. Правда, с той разницей, что с каждым звуком заклинания ангелов мушиный монстр становился всё более мелким и мелким, мой принц оставался прежним, а Жульен — почти прежним.
Но вот Вельзевул последний раз дико взвыл в бессильной ярости и всё, что от него осталось — это одна единственная жирная муха, которую Фелисити, метнув в неё липучее заклинание, легко поймала, после чего запаковала её в коробочку, которую опять же создала заклинанием.
Находившийся в полубессознательном состоянии Рауль вздрогнул от прикосновения чьей-то ласковой прохладной руки, лёгшей на его лоб, и в тот же миг почувствовал, как целительная сила пробежала по его телу, унося боль и возвращая ему рассудок и порядок в мыслях.
— Прости милый, — нежно прошептала ему мать. — К сожалению, у меня не было времени защитить тебя от разрушающих вибраций противодемонического заклинания. Нам нельзя было терять ни секунды. И нужна была сила всех пятерых из нас. Прости, хороший мой.
— Маркиз? — тут же вспомнил Рауль и заозирался по сторонам. — Где маркиз?
— Я здесь… кажется, — слабым голосом откликнулся Жульен, возле которого на корточках восседал Теарус.
Голос маркиза был настолько слабым и невесомым, словно отголосок очень далекого эха.
— Как ты, дружище? — подгоняемый самыми скверными предчувствиями, Рауль в мгновение ока оказался рядом с маркизом де Дюпри. — О небеса… вы изгнали и его демонический дух тоже! — прошептал он, увидев, что от друга осталась лишь призрачная оболочка, которая, как ему показалось, продолжала таять просто на глазах.
— У нас не было выбора, — виновато ответил его прадед. — Мы не имели права на промедление.
— Племяш, не кипишуй! — положил руку Раулю на плечо его дядя, Вильям де Ларуан. — Мы сейчас все по очереди вернем то, что отняли! И возможно, ещё и добавим! В общем, не волнуйся, племяш, демонёнок будет как новенький!
— Ваше Высочество, не волнуйтесь, мне уже лучше! — прошелестел Жульен. — И я не демонёнок, сударь, а душа, ищущая раскаяния!
— Как я и сказал, волноваться не о чем, он уже поновел! — хохотнул Вильям.
Рауль одарил его недоуменным взглядом.
— Я это к тому, что до… — дядя Рауля запнулся, подбирая слова, — процедур маркиз вполне спокойно относился к тому, что он демон…
— Я не демон, я душа, ищущая раскаяния! — упрямо повторил Жульен.
— Понял? — хохотнул Вильям. — Он теперь не демон, а душа, ищущая раскаяния!
Рауль посмотрел на Жульена и отметил, что тот и в самом деле стал выглядеть гораздо менее эфемерным.
Глава 12
Внезапно он услышал, чей-то зов о помощи… Прислушался и понял, что это не столько зов, сколько настоятельное требование, причём довольно невежливое требование. И требование это исходило откуда-то то ли из за, то ли из под мясного трона. Брезгливо морщась, Рауль обошёл сочащийся свежей кровью трон…
— Ну сколько ещё я должен ждать, пока меня, наконец, спасут?! — пронзительно-визгливым, весьма противным голосом орал некто, чей голос доносился из под куска мяса. — И где только можно столько шляться?! Чем вы там все заняты?! Спасёт меня, наконец, кто или не спасёт?!
— Вы так вежливо просите о спасении, мистер, что у меня, например, нет никакого желания вас спасать. Да и у других, подозреваю, тоже! — насмешливо заметил Рауль.
— Что-что-ооооо?! — недоуменно взвизгнул требующий немедленного спасения. — Да ты вообще знаешь, кто я?! Я, между прочим, очень, очень, очень важная птица! Такая важная, что ты, срань господня, уже давно должен был все дела бросить, и начать меня спасать!!!
Любопытство Рауля было слишком велико, чтобы не узнать, кто именно вопит из-под многотонного куска мясной вырезки, да и, в принципе, мой принц был не способен оставить кого-то на произвол судьбы, тем не менее, это вовсе не означало, что он готов был спустить грубияну его неучтивое поведение. И потому дабы проучить хама, он, придав своему голосу максимально презрительно-наплевательский тон, сообщил: — А не пошёл бы ты, кто бы ты ни был! Плевать я хотел на то, насколько ты важная птица! И потому, уважаемый, никто тебя спасать
