что обиды обидами, а человеком нужно оставаться в любой ситуации.
– Ты молодец, – улыбаюсь подруге.
Закипает чайник, Вера заваривает ароматный чай, ставит на стол вазу с печеньем. Домашним, овсяным. Вкуснотища.
От пирожков принимаем обоюдное решение воздержаться, пусть они даже с разными начинками.
– Кстати, я забыла, когда следующая тренировка по баскетболу у тебя?
– Пфф, – Вера давится чаем от неожиданности. – Сегодня, кажется. Вот я растяпа, – тянет разочарованно.
И пока я думаю, стоит ли идти с ней и опять задерживаться в школе, Мышкина начинает жалостливо умолять меня не оставлять её одну. А я вспоминаю, что дала обещание поддерживать подругу, поэтому достаю из рюкзака телефон и набираю номер мамы, мысленно готовясь к непростому разговору.
Глава 20
– Да, мамуль, опять нужно остаться, – роняю дрожащим голосом.
С каждым разом убеждать маму становится всё сложнее, и тот факт, что мне через пару месяцев исполнится восемнадцать, её не волнует. Но и я такими аргументами пока не апеллирую, надеюсь на понимание со стороны матери.
Терпеливо выслушиваю недовольные причитания родительницы и на этом мы заканчиваем разговор.
Выхожу из кухни в коридор, рассматриваю фотографии на стене.
Высокая стройная брюнетка в обнимку с не менее стройным блондином, а рядом с ними – маленький пончик, смутно напоминающий нынешнюю Веру.
– Ещё пять минут, – подруга проносится мимо меня, словно ураган, и скрывается в одной из комнат, – только кроссы найду.
До тренировки остаётся всего десять минут, когда мы немного запыхавшиеся забегаем в здание спортивного комплекса. Вера бежит в раздевалку, а я ищу свободное место на скамейке, располагаюсь и жду начала игры.
– Привет, – бархатистый голос раздаётся слишком близко, а его обладатель садится рядом со мной.
– Виделись уже, – включаю буку.
– Ты могла бы оставаться и на мужскую игру, – бросает невзначай.
Не поняла, это такое приглашение?
– Зачем? Это ты за мной следишь, а не наоборот, – цежу язвительно.
– Я? Слежу? – бьёт кулаком себя в грудь. – Даже в мыслях не было. Просто, решил остыть немного после душа.
Словно нарочно проводит рукой по влажным волосам, демонстрируя отточенное движение. Тоже мне, актёр погорелого театра.
Мышкина проходит мимо нас, и подмигивает мне, заметив сидящего рядом Чернышевского. Парень усмехается, неужели увидел, как Мышкина нервный тик изображала? Вот подстава. Подумает ещё, что я его с подругой обсуждаю, а я между прочим, даже с самой собой тему Влада лишний раз стараюсь не понимать. И тот сон в ванной не вспоминаю.
Игра идёт как по маслу, Вера пару раз пытается забросить мяч в кольцо. Промахивается, но не огорчается из-за неудачи, довольная тем, что ей мячик подержать дали.
На жалкие попытки Чернышевского заговорить не реагирую. Я не понимаю, как вести себя с ним, не понимаю, чего сама хочу, и это дезориентирует. Я привыкла чётко следовать обозначенному плану, а когда что-то выходит из-под контроля, теряюсь.
После тренировки отправляюсь дожидаться Веру в холле, не хочу сидеть рядом с Владом. Но только Чернышевского мои планы, похоже, не интересуют, следом вываливается и пристраивается рядом.
Делаю вид, что изучаю расписание тренировок, висящее на стене. Даже увлекаюсь немного этим процессом, поэтому не успеваю среагировать, когда группа парней из десятого класса, толкаясь, выходит в холл. Они ведут себя, словно первоклассники, громко смеются, обзывают друг друга, пихаются. Одним словом, мальчишки.
Но не это важно, а то, что после очередного толчка один из них летит прямиком на меня и чётко сбивает с ног. В голове проносится мысль о том, что нужно устоять, но сделать это оказывается непросто. Ноги подкашиваются, и я оказываюсь сидящей пятой точкой на полу, надо признаться, холодном и не очень чистом. Очень не чистом.
Помещение буквально взрывается от громкого хохота подростков. Ну, прям обхохочешься, ага.
Мой рюкзак валяется рядом, а на одной ладони выступают мелкие капельки крови. Да ладно, откуда здесь стёкла?
– Ой, дитё! – подлетает охранник, помогает мне подняться. Замечает небольшую, но кровоточащую рану на руке. – Ай-яй, а у меня недавно здесь чашка разбилась, видимо, не все осколки собрал.
Ну, что, класс. Поднимаю рюкзак, пытаюсь отряхнуть юбку целой рукой, получается так себе.
Поднимаю голову и замираю, потому что из-за падения не заметила того, что творится вокруг.
Те парни, которые ещё минуту назад устроили здесь потасовку, а потом ржали, как кони, когда я упала, теперь стоят, уткнувшись взглядами в пол, и виновато переминаются с одной ноги на другую. Пытаюсь найти причину перемены их поведения, и натыкаюсь взглядом на Влада, который держит за ворот куртки главного виновника моего падения.
– Влад… – делаю шаг в сторону парней, предчувствуя никому не нужные разборки. Уж больно воинственно выглядит Чернышевский.
– Быстро извинился! – цедит парень, не глядя ни на меня, ни даже на опешившего охранника.
– Чё? – брыкается паренёк. – Я не сделал ни чё, я виноват, что её не видно?
Разводит руками и тут же получает удар в солнечное сплетение, складывается пополам.
– Так, парни, хватит! – густой бас охранника заполняет тесное помещение, а сам он спешит на выручку «пострадавшему» десятикласснику.
– Дядь Вань, – Чернышевский замечает надвигающегося на него мужчину, – он должен извиниться.
Его голос сейчас мягче, чем когда он обращался к моему обидчику, но при этом всё равно звучит достаточно твёрдо и убедительно.
Дядя Ваня останавливается на полпути, кивает в знак согласия.
– Ну, пусть извинится, – складывает руки в карманы форменных брюк.
Влад слегка подталкивает парня в мою сторону, а я стою и растерянно хлопаю глазами. Я привыкла всегда самостоятельно отстаивать личные границы. И от того немного непривычно, что кто-то так настойчиво пытается заступиться за меня.
– Прости, – брезгливо брякает обидчик. Ему нелегко даются эти слова, всё лицо искажено ненавистью и злостью.
Да и Влад выглядит не лучше, видимо, не доволен тоном, с каким парень ко мне обратился. Но развивать конфликт я не хочу, а потому киваю, выдавливаю лёгкую улыбку и тем самым даю парням возможность покинуть
