Остальные вышли по моему приказу, которому никто не посмел противиться.
— Я не должен тебе ничего объяснять.
— Тогда я не должен с тобой разговаривать и искать тебе оправдания! Твоя безответственность или что похуже, чуть не привели компанию нашего клана к разорению! десять тонн мананита в день вместо семидесяти! Десять, чтоб тебя, вместо семидесяти! Это в семь раз меньше! СЕМЬ, Юра!
Он нахмурился и отвернулся. Ему было стыдно, но он не раскаивался.
— Теперь ты либо объяснишь мне, в чём дело, либо я вынесу это обсуждение на суд всего рода. А потом, вне зависимости от того, простят тебя остальные или нет, ты отправишься в темницу. И плевать я хотел на то, что ты у нас наследник. Всё понял?
— Да, — глухо сказал он.
— Тебе есть что сказать?
— Угу, — он прошёл вперёд и сел на диван, с тяжёлым вздохом спрятав лицо в ладонях. — Семьдесят… Я не думал, что всё настолько плохо.
— Ты вообще видел эти документы⁈
— Я… приезжал в офис. Я видел документы, где дневная норма добычи указывалась как девять или десять тонн. Но это… было не главным. Я знал, что они лгут и меняют цифры.
— Так. Уже лучше. Продолжай. Чем больше ты мне расскажешь, тем проще нам с тобой будет общаться потом. Но не смей лгать мне, понял?
Он кивнул. — Я думал что воруют одну… ну, три тонны. Все специалисты, которые оценивали мананитовые запасы шахты, мне в один голос твердили что она истощается, что скоро выработка будет невозможна.
— Почему сам не проверил? Там мананита этого хоть жопой ешь.
— У меня не было времени.
— Это как?
— Мои проверки были предлогом, чтобы ездить в Озёрск, — он вздохнул, говорить на эту тему ему было непросто. — Чтобы отец ничего не заподозрил, когда я отлучаюсь. Он вообще очень любит нас контролировать. Поэтому я вызвался проверять работу компании, несколько лет назад, вместо нашего уже покойного дяди.
— Что ты делал вместо исполнения своих обязанностей?
— Я не хочу об этом говорить.
— Мне плевать, чего ты хочешь или не хочешь. Рассказывай, иначе наш разговор на этом закончится.
— Я навещал одного человека.
— Любовницу?
— И её тоже. Но причина не в ней, — он внимательно посмотрел на меня. — У меня есть незаконнорождённый сын, чья мать из клана Ростовых. Из побочной ветви. Поэтому я каждую поездку в Озёрск навещал её и сына.
— Вместо того, чтобы контролировать компанию, — я довёл мысль до конца и вздохнул. — И что, Ростовы промывали тебе мозги?
— Да, — он поморщился. — Они сказали, что жизнь и будущее моего сына зависит от того, как много времени я буду уделять компании.
— Охренеть, Юра! Ты понимаешь, к чему это могло привести? А к чему в целом привело? Будь у нас нормальные доходы с шахты, то мы бы снарядили такую гвардию, что Богатовы бы не сунулись к нашим дверям.
— Раньше шахта работала хуже. Ещё при дяде.
— Нет, не думаю, — я покачал головой. — Скорее всего на него тоже нашли управу. Я не могу сказать, что не понимаю тебя. Но вопрос: почему ты не женился на матери своего сына?
— Отец бы не позволил. Ростовы тоже. Они вообще сначала дали отказ на встречи с ней и сыном.
— Почему отец был против?
— Он присматривал для меня более престижный и выгодный брак. Моя Лена из побочной ветви, причём она сама не очень чистой крови. Её бабка была простолюдинкой. Ни один аристократ с такой древней и чистой родословной как у нас, не возьмёт её в жёны. Таковы традиции и отец их придерживается.
— Н-да, ты же ещё и наследник. Точнее — был им, до сегодняшнего дня.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурил он густые брови.
— Что я лишаю тебя наследства.
— ТЫ НЕ В ПРАВЕ! — он резко поднялся, взревев как медведь.
— Разве? Сам подумай, я исполняю волю покровителя нашей семьи, я спас её, я вернул ей её источник богатства. А ты пока что не справился ни с чём, потому что постоянно идёшь на поводу у своих эмоций. Женщину обрюхатил — получил проблемы, вышел сражаться без плана — попал в плен.
— Да ты! — он подошёл ко мне вплотную и схватил меня за воротник, подтянув к себе.
С его силищей он может голыми руками меня убить, не напрягаясь. Но я спокойно смотрел ему в глаза. Он злился, но на этом всё. Ничего он не сделает. Понимает, что я прав по всем пунктам. А ещё одной большой ошибки совершать не хочет.
— Что-то не так, Юр?
Он пыхтел и буравил меня яростным взглядом несколько секунд. А потом отпустил и крикнул: — Да грёбаный в рот! — и ударом ноги отправил чайный столик, вместе с документами, в полёт. — Всё так! ВСЁ ТАК! И это неимоверно бесит меня!
Юра дёрнул головой, на мгновение его лицо чуть вытянулось, став похожим на медвежью морду, но потом вернулось в человеческий вид.
— Знаешь, я бы мог тебя осудить. Возможно, мои слова ты именно как осуждение и воспринимаешь, — я поправил воротник. — Но подумай: а разве не будет ли лучше ТЕБЕ, если право наследования уйдёт ко мне или Олегу?
— Я не знаю, — поник он. — Я ничего не знаю. Не могу я думать так, как отец! Так как ты или даже Олег! Не выходят у меня сложные планы. Я тупой, как пробка!
— У тебя иной склад ума. Но ты не туп. В конце концов, ты быстро реагируешь на опасность, умеешь подстраивать засады. Да, импульсивный, резкий и эмоциональный, не очень далеко просчитываешь. Но для воина это не критично.
