Он не планировал делиться признанием в своих чувствах. Но и не жалел, что сказал это. Он был влюблен в Холли и чувствовал себя тряпкой. Была ли Кассандра права, сказав, что Холли не знает, чего хочет? Неужели она бросила его, прежде чем он смог спасти ее от разбитого сердца? И самый главный вопрос: если он скажет, что готов к большему, не будет ли это слишком поздно? Только Холли могла ответить на все эти вопросы. И ему было нужно немедленно поговорить с ней.
Когда он решительно вышел из комнаты, все члены его большой семьи, с кружками какао в руках, выжидательно смотрели на него.
— Она дома? — спросил Гэвин Ханну.
Та кивнула и одарила его первой искренней улыбкой за вечер.
— Не звоните ей и не говорите, что я приду, — попросил он женщин.
Все кивнули в знак согласия.
— Что происходит? — спросил Уилл.
— Гэвин хочет сказать Холли, что он большая задница, — предположил Кэш.
— Вставать на колени унизительно… но не в этом случае, — ухмыльнулся Люк.
— Я сделаю то, что должен, — серьезно произнес Гэвин.
Холли вышла из магазина здоровой пищи. Ей нужны были витамины и соки, а еще постоянно хотелось чипсов из сладкого картофеля.
Она свернула к дому, улыбаясь светящейся в окне маленькой рождественской ели. Прошлой ночью ей было одиноко, но с утра настроение поднялось. Перекинув сумку через плечо, она вышла из машины на свежий зимний воздух.
Вчера Ханна пыталась пригласить ее в дом Сазерлендов на ужин, но настроение было не для вечеринок. Разрыв с Гэвином был слишком свеж, не хватало еще расплакаться при всей родне.
Завтра утром они с Ханной навестят бабушку, обменяются подарками и споют рождественские гимны. Может, Холли и Гэвин привыкнут к разлуке до того, как она скажет о беременности. Ей не хотелось принуждать его, ей хотелось, чтобы он ее любил. За последние несколько дней от него приходили сообщения, все — версии фразы «Может, мы поговорим?», и они это сделают. Но ей нужна пауза для того, чтобы успокоить свое разбитое сердце, чтобы выслушать его слова о том, что он не хочет семью и вместе растить их ребенка. Она почти ненавидела свои надежды на то, что он скажет обратное.
Холли любила его. Беременность стала шоком, но их ребенок должен быть прекрасен. Может, они справятся с воспитанием, даже если будут не вместе.
Прошлой ночью мать поздравила Холли с Рождеством. Их разговор был теплым и любящим. Она сказала матери, что прибережет свою главную новость до личной встречи. Она была сильной и могла пережить все, — именно Гэвин помог ей понять это.
А сегодня она будет смотреть праздничные фильмы в одиночестве, поедая чипсы. Не худший способ провести вечер.
Как раз в тот момент, когда мысли обрели равновесие, сзади подъехал знакомый пикап и вдребезги разнес ее планы. Из машины вышел Гэвин, одетый в серые джинсы и кожаную куртку. Знакомая шляпа на голове. Он выглядел бунтарем, понятно почему она вырвалась из кокона обыденности именно с ним. Он приближался торопливыми длинными шагами, ее фонарь освещал его красивое лицо, и все, чего она хотела, — снова быть с ним.
Вопрос, случится ли это?
Глава 23
Гэвин, приближаясь, пытался прочитать мысли Холли по выражению ее лица. Прогонит? Пригласит войти? Был только один способ узнать это.
— Привет, — сказал он. Банальное начало разговора. Но он не продумывал планы, он летел сюда в беспамятстве. У него был всего один план: предложить свои руку и сердце и смиренно выслушать ее решение.
Она выглядела красивой и трогательно беззащитной. Она была одета в нежно-розовый свитер, ковбойские сапожки и, как и он, кожаную куртку.
— Мне нравится твоя куртка, — нервно улыбнулась она.
— Возьму твою сумку? — Он потянулся к ремешку на плече.
Она протянула сумку, дав повод пройти внутрь. Ура, не гонит с порога. На кухне она быстро распаковала продукты, достала чипсы:
— Пригласила бы тебя на ужин, но у меня только это.
— Я пришел не ужинать, — сказал Гэвин, принимая правоту девчонок: он засунул голову в задницу. Невозможно было принять ее просто дружбу — он знал, что вместе они способны на большее. — Я облажался, — сказал он, кладя шляпу на кухонный стол. — Я позволил тебе поверить, что ты была просто увлечением… Вместо того, чтобы сказать, что ты значишь для меня. Я думал, это изжога, а оказалось, разбитое сердце.
Он положил руку на грудь, и ее глаза проследили за этим движением.
Как он мог быть таким упертым?
— Скорость на проселочной дороге, купание в ледяном темном озере, поцелуи на набережной — все это я придумывал для тебя. Но я получил больше, чем ты: ты вырвала мои чувства из заточения. Не знаю, откуда у меня было убеждение, что испытывать глубокие чувства — значит упустить жизнь. Ты научила меня, что только любовь делает жизнь полной. Заставила меня влюбиться в тебя. Пойми, Халс, я никогда не любил и не сразу узнал это чувство. Я самый большой риск, на который ты можешь пойти. Но если ты хочешь бросить меня — у тебя должна быть очень убедительная причина. Потому что я не хочу от тебя отказываться. Я хочу тебя. Я хочу умолять тебя остаться со мной навсегда.
Его руки дрожали, он опустился на пол перед ней. Взял ее руку в свою.
— Холли, вернись в мой дом, мою жизнь, мою постель. Я буду самым лучшим твоим парнем. Если ты хочешь большего — я вернусь с бриллиантовым кольцом в руке, и ты не откажешь мне.
Она застыла, глядя на него сверху вниз, ее рот приоткрылся. Он надеялся увидеть улыбку. Он хотел, чтобы она снова обняла и поцеловала его. Вместо этого Холли приложила руку ко лбу:
— Помнишь, что ты говорил насчет того, чтобы завести семью и детей? В ту ночь, когда спрашивал о близнецах в моей семье?
Да, верно, он что-то говорил о том, что он прирожденный холостяк, что семья не для него… Боже, что он нес…
— Что изменилось?
Гэвин ответил, не задумываясь:
— Ты. Это ты все изменила. Я не сразу осознал это, но Халс… милая… я бы завел семью с тобой — без вопросов.
У нас, наверное, будут прекрасные дети.
Ее ресницы дрогнули. Он удивил ее… и удивил самого себя. Он представил их будущего ребенка, и улыбка озарила его лицо: девочка с золотистыми глазами и волосами цвета меда. Или мальчик, копия его самого. Или… двойня?
Она склонила голову набок, такая
