с тобой не продвинуться.
Я смерила его холодным взглядом:
– А у тебя всего дюйм?
Мелко. Глупо. Я даже не знаю, почему я это сказала, – правда, когда он грубо расхохотался, я почему-то восприняла это с удовлетворением.
– Спокойных снов, – сказал он. – Надеюсь, от ножа под подушкой у тебя шея не затекает.
– Я привыкла.
– Хорошо. Завтра начнем тренировки. Надо готовиться к следующему испытанию.
Следующее испытание, чтоб его! Я от прошлого-то еще едва оправилась и потеряла драгоценные дни, пока выздоравливала. У нас оставалось всего две недели на подготовку. И от мысли, что придется тренироваться с Райном – и как-то умудриться при этом не слишком много ему показать, – мне становилось нехорошо.
– Я в восторге, – невозмутимо ответила я и отправилась к себе в комнату.
Но в последний момент оглянулась через плечо. Начинался день. Отсвет на лице Райна был теперь золотистый – от света солнца. Райн не шевелился, обратив взор к горизонту.
Я не смогла удержаться и спросила:
– Неужели не больно?
Он даже не взглянул на меня.
– Пока не слишком.
Странно.
Буду я еще беспокоиться о глупых саморазрушительных привычках вампира. Я вернулась к себе. Раздвинула гардины, чтобы свет вливался внутрь, затем подтащила рабочее кресло к двери и крепко заклинила им ручку.
Сон охватил меня быстро. Мне снились богини, испытания и заостренные зубы, а еще – что ощущаешь, когда сталь ночерожденных входит в спину.
Глава пятнадцатая
Тренироваться начали сразу. Следующее испытание, Убывающая луна, скорее всего, не требовало найти союзников, поскольку Полулуние было единственным этапом, где обычно действовали сообща. И все же Райн и Мише были уверены, что у нас будет возможность помогать друг другу – и что пять недель тренировок лучше, чем три, чтобы увидеть, можем ли мы успешно работать вместе.
Я всерьез задумалась, не отказаться ли. Но я понимала и то, что в моем положении помощь не отвергают, даже помощь, сопряженную с опасными условиями… как и возможность изучить врага, даже если мне не по нраву было, что они при этом тоже изучают меня.
Итак, мы стали тренироваться. Получалось… не так, как я ожидала.
– Семь преисподен, да что с тобой такое?
Получалось хуже.
Намного хуже.
Райн бросил меч в припадке какой-то ребячьей досады. Металл ударился о ковер с мощным глухим стуком, хотя поверхность была мягкой.
Со мной? Это со мной-то «что такое»? Это не я швыряюсь оружием. Я отошла к стене гостиной, сердито глядя на Райна. Мише уселась с ногами в кресло и съежилась, переводя взгляд с одного из нас на другого.
Райн ткнул в меня пальцем:
– Мы не сможем работать вместе, если ты не дашь мне подойти.
– Что я должна сделать? Сесть к тебе на колени?
– Я даже отвечать на это не буду, – зло бросил он. – Сколько раз мы еще будем повторять одно и то же? У нас меньше суток до испытания. Суток! А ты только время разбазариваешь.
Мише тяжело вздохнула и потерла виски.
И так тринадцать ночей подряд. Ночь за ночью, ночь за ночью.
Я начинала думать, что наша совместная работа на первом испытании увенчалась успехом по чистой случайности. Винсент был жестким учителем, но даже самые строгие его наставления – занятия, на которых я порой едва не теряла сознание, – я бы предпочла этим.
Десять раз бы предпочла. Двадцать раз.
Тренировки Винсента были понятными. Я знала, чего он от меня хочет. А здесь? Упражнение по выбору между двумя заведомо проигрышными сценариями. Нам надо было научиться сотрудничать в расчете на то, что этот альянс будет работать. Но мне помимо этого нужно было еще и защитить себя. Наблюдать, как работает Райн, и изучать его приемы – через каких-то несколько недель мне придется их использовать. И при этом нужно было закрываться от его любопытных взглядов.
«И потом тебя легко получится убить», – сказал он мне.
Ничего подобного!
Но из ночи в ночь я понимала, что эти две цели – быть сильным напарником и защищать себя – находились в прямом конфликте. Одна цель мешала осуществлению другой, а я себе этого позволить не могла.
Мы упражнялись, ссорились и каждое занятие заканчивали в еще большей досаде, чем предыдущее. Но сегодня я с первой минуты знала, что в эту ночь все наконец взорвется. Райну не терпелось начать драться, как только он проснулся. Едва успев пробормотать приветствие, он схватил меч и начал какую-то особенно ожесточенную схватку. Никаких промедлений, никаких шуток, никаких улыбок в ответ на подбадривающие остроты Мише и даже никаких язвительных замечаний в мою сторону. Во время спарринга он нападал на меня, как нападает человек, затаивший злобу. И позже, когда мы поменяли задачу и стали отрабатывать наш совместный бой против Мише, его раздражение наконец выплеснулось вспышкой ярости.
– Ты думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? – рявкнул он. – Ты работаешь против меня. А не со мной.
Это была ошибка. Вообще все. Надо было истечь кровью в оранжерее. Лучше б так, чем ждать, пока Райн вгрызется мне в горло, а это казалось неизбежной перспективой.
– Работать «с» тобой? А как по твоим меркам выглядит «работать с тобой»? Идти у тебя на поводу?
Заметив его замешательство, я горестно хмыкнула:
– Ты даже сам не знаешь.
Он привык работать в одиночку, а когда был не один, выступал ведущим. Мише была не лишена таланта, особенно магического, но ее вполне удовлетворяла роль помощника. Эти двое были близки, хотя я пока и не поняла, в каком смысле, – но явно не в романтическом. Тем не менее они умели дополнять друг друга. Мише уходила в тень, а Райн занимал передний край.
А я? Это был не мой стиль. Я привыкла драться одна. Два десятилетия тренировок у Винсента научили меня хорошо делать одно: выживать в одиночку.
– Орайя, что тебе непонятно? Через день нас опять бросят на то ристалище. Один день.
Его губы скривила жесткая, мрачная улыбка.
– Мы тренируемся вместе больше недели, а я до сих пор не уверен, что ты опять не рубанешь меня, как только мы там окажемся.
Я тоже не была уверена.
– Может, и рубану. Может, на этот раз меня больше удовлетворит. – Я склонила голову и нахмурилась. – Тебе женщины часто такое говорят?
Он хохотнул лающим смехом:
– Уверен, ты за тот раз собой гордишься.
Вообще, да, гордилась.
– Орайя, послушай…
Райн сделал два шага вперед, и я так же быстро отошла на то же расстояние от него.
Он остановился и, прищурившись, спросил:
– Что
