вас ждут. Я могу понести ваши книги...
— Месяц? Не обещаю. А книги отнеси туда, откуда принесли, — я с наслаждением потянулся. — Ну что, идем?
Процесс освобождения ничем оригинальным не отличался; вывели, отдали шпагу и любезно попрощались, а дальше карета.
Вот только карета...
Карета оказалась маркизы дю Фаржи!
И отвезла она меня прямиком в имение Мадлены.
Вот к этому, я точно оказался не готов, рассчитывая сначала получить указания гребанного капуцина, отца Жозефа. Но отказываться было уже поздно.
Через час меня высадили возле помпезного особняка, вокруг которого был разбит красивый сад, с мраморными статуями, беседками и фонтанами
После обшарпанного, утопающего в грязи Парижа, это место показалось мне воистину райским местом, хотя размерами имение явно не отличалось. Главная прелесть загородного имения в том, что здесь пахнет розами, а не дерьмом как в городе.
— Ваша милость...
Чопорный слуга в роскошной ливрее и серьезной мордой, с достоинством поклонился мне. За его спиной присели в реверансах две молоденькие пригожие служанки в белоснежных чепцах и фартуках.
— Можете называть меня Арман, — слуга еще раз поклонился. — Поздравляю с освобождением, ваша милость. Мне поручено провести вас в ваши покои и помочь привести себя в порядок. Прошу пройти за мной...
Я отвлекся на статую обнаженной женщины, созданную в древнегреческом или древнеримском стиле, увы, не специалист. Судя по непосредственному сходству с Мадлен, ее ваяли с живой натуры.
«Ха... — весело подумал я. — С мордашкой у маркизы все в порядке, но фигурку в гребанных современных нарядах хрен рассмотришь. Если у Мадленки задница и ножки как у этой мраморной девки — то мне повезло...»
— Ваша милость... — тактично дал о себе знать Арман.
Я кивнул и пошел за ним. Служанки заняли место в арьергарде.
«Моими» покоями оказались шикарно обставленные четыре комнаты, в том числе гардеробная и ванная, с шикарным, огромным корытом из золоченой бронзы на фигурных ножках и зеркалами.
Изысканная дорогая мебель, ковры в которых нога утопает по щиколотку, лепнина, шелк и атлас — черт побери, на обстановку не поскупились. Что-то мне подсказывало, что эти комнаты в свое время занимал де Офорт, но следов его пребывания я не обнаружил — видимо успели все тщательно зачистить.
— Ваша милость, вы, наверное, захотите принять ванную? — Арман щелкнул пальцами, а сам ушел. Служанки еще раз присели, всем видом показывая, что готовы мыть и драить оного кавалера.
Я немного помедлил. Ясно, что Мадлена уже назначила меня своим фаворитом, но, черт побери, сам я не готов занять место бедолаги де Офорта. Я уже говорил — ненавижу, когда за меня что-то решают. С одной стороны — все прекрасно, как минимум на ближайшее время решен вопрос с самообеспечением, деньги, влияние, положение в обществе прилагаются. Подобное — в порядке вещей, молодые дворяне совершенно не стесняются становиться иждивенцами и это в глазах общественности не является уроном чести. А с другой... я ей не собачка, готовая за подачку становиться на задние лапки. Женщины они такие — положишь палец в рот, отхватят до локтя.
Сам Антуан придерживался такого мнения.
Поразмыслив, решил слегка потянуть время и посмотреть, чем все закончится. Опять же, надо дождаться раскрутки с письмом.
Появился еще один слуга, оставил поднос с закусками, вином и бокалами, после чего испарился.
— Я Луиза, ваша милость, мы поможем вам принять ванну... — улыбчивая, круглолицая блондиночка с симпатично вздернутым носиком, еще раз присела в книксене.
— Я Анна, ваша милость, — вторая, полноватая, смуглая брюнеточка, с лукавой улыбкой скопировала приседание товарки.
Я вздохнул. Ладно, вымыться действительно не мешает — в тюрьме весь провонялся.
И кивнул.
Меня мгновенно разоблачили догола, накинули на плечи парчовый халат, а пока я закусывал ветчиной, ванну застелили простынями, а потом заполнили горячей водой, в которую щедро сыпанули ароматизирующих солей.
— Прошу ваша милость, — блондинка подала мне бокал с вином. — Немного отмокните, а мы сейчас придем.
Я понюхал вино — оно оказалось тем самым анжуйским, которое любила маркиза.
Слегка отхлебнул и невольно улыбнулся — похоже, и этот раз обойдется без мигрени.
Поставил бокал на бортик и с наслаждением залез в воду.
Настоящую ванну я не принимал с момента переноса, а Антоха, так вообще по жизни обходился тазиком и мокрыми тряпками для обтираний.
Послышались шлепки босых ног, в помывочную, быстрым шагом вбежали служанки — они успели раздеться, оставшись в длинных нижних рубахах. Выглядели при этом весьма и весьма достойно — обе обладали внушительными формами.
— Ваша милость... — Луиза опустила в воду огромную морскую губку и выжала ее на меня.
Анна принялась быстро намыливать меня.
Я почувствовал на себе еще один взгляд, пошарил взглядом и увидел Мадлен, с интересом на личике наблюдающую за процедурой помывки.
Она стояла у двери, в атласном, сплошь покрытом золотой вышивкой халате. Ее волосы были небрежно собраны на макушке в нечто напоминающее султан на шлеме, а халат стягивал на талии пояс, но так, что больше открывал обнаженное тело под ним, чем скрывал.
Мое мужское хозяйство при виде всего этого, немедленно среагировало должным образом.
— Прошу вас, встаньте, ваша милость... — хихикнула Анна.
Я встал.
— О! Ваша милость... — изумленно охнула Луиза и немедленно принялась намыливать оное хозяйство.
Я покосился на Мадлен, чтобы узнать, как она реагирует на подобное безобразие, но маркиза уже исчезла.
В общем, опуская некоторые мелкие подробности, служанки меня до скрипа вымыли, после чего заменили воду и убрались.
Я опять залез в ванную и позволил себе еще один глоточек вина, в надежде, что обойдется без мигрени.
К счастью, обошлось, а потом вернулась маркиза дю Фаржи. Она быстрым шагом подошла к ванне, по пути легким движением плеч сбросив халат, с шумным плеском плюхнулась в воду и сразу прильнула ко мне всем телом.
— Я очень люблю все мокрое... — мурлыкала она, скользя ладошками по моему телу. — О-очень! Я, наверное, рыба, которая притворяется женщиной...
Я без лишних слов принялся за дело.
Утолив первую страсть, мы переместились в будуар маркизы, на огромную кровать с балдахином в восточном стиле.
Маркиза оказалась очень опытной, я бы даже сказал, изощренной любовницей, пылкой, неутомимой и страстной фантазеркой в любви.
Что до меня...
Мне в этом теле всего восемнадцать лет, так что, сил хватило бы на таких троих, как Мадлена.
Поговорить о деле удалось лишь далеко за полночь.
— Вытащить тебя из Бастилии было
