школу и сам не знает, куда податься: в МАИ, в МИФИ, в МАДИ или лучше в цирковое училище, а почему бы и не в ветеринарную академию или же в ГИТИС, а то и в ГИК?
— Само собой, бывает и так, — соглашается Ляля. — Кто-то идет в вуз лишь потому, что его товарищи тоже жаждут верхнего образования.
— Вот-вот. И учатся спустя рукава, и ходят на лекции через пень-колоду, одним словом — занимают чужое место. А в результате — еще одна сломанная судьба. — Юра многозначительно поднимает брови. — Понятно?
— Да, — отвечает Ляля.
— Понятно, почему я хочу сперва все продумать и потом уже выбрать?
— Потом тебя возьмут в армию…
— Ну и что же? После армии все равно все как есть продумаю и пойду учиться.
— В литинститут?
— Если не передумаю до тех пор.
— Кем бы вы хотели быть? — спрашиваю я Юру.
— Еще не знаю. На худой конец, хотя бы баловнем судьбы. А что?
— Можно и любимцем фортуны, — добавляет Ляля. — Правда, Юра?
Она произносит его имя чуть нараспев: «Ю-у-ура-а»…
Хочу понять, как она к нему относится: вправду влюбилась в него или это просто-напросто моя фантазия?
Но я не успеваю решить, потому что Юра перебивает мои размышления.
— Тебе бы жить в Китае, — обращается он к Ляле. — Золотым бы человеком там была.
— Почему в Китае? — спрашивает Ляля.
— Говорят, там тоже любят такие вот несовместимые соединения, как ты: например, ветчину с сахаром, рыбу с повидлом…
— У меня ветчина не с сахаром, а с вареньем, к тому же кислым, — обижается Ляля. — А рыбу я еще никогда не готовила с повидлом. С чего это ты взял?
Неожиданно является Петька Симагин.
Он приходит чуть ли не каждый день, все время ищет какой-либо предлог забежать к Ляле.
Петька решительно вынимает из кармана куртки прозрачный мешочек, наполненный водой.
— Вот, — говорит Петька, — я к тебе прямо с Птичьего рынка. Получай! — И сует в руки Ляли свой мешочек с водой.
— Что это? — пугается Ляля. — Зачем мне эта гадость?
— Да ты что? — возмущенно спрашивает Петька. — Какая это гадость? Это гуппи.
— Как? Гуппи? — повторяет Ляля. — А что это такое?
— Это необыкновенные рыбы, — чеканит Петька. — Знаешь, как за ними охотятся? Их и вообще-то достать невозможно!
— А ты, видать, большой любитель необыкновенных рыб, — говорит Юра; лицо его серьезно, глаза за стеклами очков глядят невозмутимо, но тонко вырезанные ноздри подозрительно вздрагивают.
Петька, не отвечая ему, продолжает:
— Я за ними, знаешь, сколько времени охотился? Их очень много в кукольном театре, у Образцова, мы там были, я их там видел.
— Ты был, надеюсь, с мамой? — вежливо спрашивает Юра.
Петька вздергивает круглую голову с жесткими, коротко стриженными волосами.
— Нет, я был не с мамой, — сухо отвечает он.
— А с кем же? С папой? — все так же вежливо продолжает Юра.
Я поняла, он тоже догадался о том, что Петька влюблен в Лялю, и теперь не без жестокости подкалывает его. И, кажется, делает это с видимым удовольствием.
А Петька весь кипит, пожираемый злостью, ревностью, желанием похлеще отомстить, только как это сделать, он не знает. Знает одно: куда ему против этого взрослого, в очках, высокого, намного выше его, Петьки, ростом.
Однако он не сдается. И, глядя на Лялю отважными до отчаяния глазами фанатика и храбреца, говорит:
— Ты только посмотри, какие они красивые!
Ляля старательно глядит в мешочек, в котором в воде прыгают какие-то точки. Они-то и есть эти самые необыкновенные рыбы — гуппи.
— У тебя есть большая банка? — спрашивает Петька.
— Пойду поищу, — отвечает Ляля и идет на кухню.
Возвращается с большой трехлитровой банкой из-под маринованных огурцов.
— Годится?
— Пока да, — отвечает Петька. — Вообще-то нужно купить аквариум, это такой круглый стеклянный шар. Небось видела где-нибудь?
Ляля отрицательно мотает головой.
Мне становится жаль Петьку, его бескорыстного стремления угодить Ляле, хотя бы чем-то порадовать ее.
— Я видела, — говорю. — Где он продается?
— Сам куплю, — отвечает Петька. — Сегодня их не было, но на днях они появятся.
— Кто — они? — деликатно спрашивает Юра.
Петька не удостаивает его ответом.
— Наверно, аквариумы, — отвечает за Петьку сердобольная Ляля.
Она, должно быть, тоже все как есть поняла, ей и смешно и в то же время немного не по себе. Она не выносит, когда над кем-то насмешничают, и обычно всегда становится на сторону обиженного.
Ляля осторожно переливает воду с рыбками в банку, оборачивается к Петьке:
— Спасибо, Петя, теперь все в порядке.
— Красивые, правда? — Петька широко улыбается. До чертиков доволен, что сумел угодить Ляле.
— Очень!
— Смотри, самец, он весь переливается: то голубой, то красный, а самка — она серенькая, страшненькая.
— Как в жизни, — вмешивается Юра. — Мужчина хочет прельстить женщину, он и так старается, и этак, лишь бы понравиться ей, даже рыбок иногда купит, только бы она взяла…
Юра откровенно смеется. Ляля отворачивается, чтобы не обидеть Петьку, потому что не может удержаться от улыбки. И я тоже не могу удержаться — смеюсь. А Петька растерян.
Не знаю, чем бы это все кончилось, если бы не пришел с работы Алексей Кириллович.
— Это что? Гуппи? — спрашивает он.
Петькина курносая, слегка покрытая веснушками рожица светлеет, словно на нее упал солнечный луч. Он победно оглядывает всех нас:
— Ну, что скажете?
Должно быть, ему хотелось как-то уязвить Юру, только он не знал, как это сделать, и он говорит:
— Вот оно как…
— Да, это гуппи, — продолжает Алексей Кириллович. — Кстати, очень полезные рыбешки.
— Чем же полезные? — спрашиваю я. — Такие-то капельки?
— Они играли большую роль в борьбе с желтой лихорадкой в Индии, — отвечает он. — Вот эти самые капельки поедали личинки всех малярийных комаров.
Ляля с гордостью говорит:
— Мой дедушка — как Большая советская энциклопедия. Все всегда знает…
— Читал когда-то, вот оттого и знаю.
— Можно читать и ничего не запомнить, — говорит Петька и при этом бесстрашно глядит на Юру. — Ведь так очень часто бывает, не правда ли?
— Бывает, — говорит Ляля.
А Юра, словно бы ничего не поняв, ничего не заметив, говорит ей:
— Имей в виду, надо теперь подумать, как кормить этих самых гуппи. Мало тебе мороки с Редькой, теперь давай начинай заботиться о гуппи.
— И буду, — отвечает Ляля. — Дедушка, их как кормить надо?
— По часам, — отвечает Юра. — И сплошь витаминами.
— Хватит! — Ляля машет на него рукой. — Я серьезно спрашиваю.
Петька вынимает из кармана коробочку, ставит ее на стол.
— Вот, — говорит, — это сухой корм. А есть еще живой корм, только он продается на Птичьем рынке. Я тебе в следующий раз куплю…
— Купи,
