меня такие. Уверен, что ответит он взглядом, в котором припомнит нашу последнюю встречу… стыдно. Второе письмо назначалось Пушкину, что жив и здоров, полон сил послужить Отечеству, чем и занят. Но скоро появлюсь.
Отмокая в ванной, все больше понимал необходимость ехать на полигон самому раньше планируемого. Прошка не справлялся, хотя делал все возможное. Организовано хорошо, это ясно. Архитектор, то есть инженер, предоставлен военным ведомство, что снимало массу проблем. В чертежах, максимально упрощённых, разобрался. Я ведь не собор рисовал, а тупо стены. Квадрат. Главное — материал итоговый, вот тут и не складывалось. Прошка писал, что «железо положили как указано, но цемент крошится и стынет плохо». И ещё кое-что. Придётся разбираться на месте.
Занятно, Петербург будто не желал отпускать. Выбрались из ванной, получил ещё одно письмо, вернее записку, содержащую только:
«Сегодня, половина десятого. Малая Морская, мой экипаж. Срочно».
И всё. Понимай как знаешь. Что понадобилось госпоже Фикельмон? Вовремя как, нечего сказать. Нет, уж, Долли, прости, но я тоже могу игнорировать. Вдруг что-то действительно важное? Сомнительно, к тому же, она со дна моря достанет в таком случае. Ничего, потерпит.
Собравшись, я выехал из города.
Глава 13
Степан. POV. На стройке. Первая часть
В дороге отвлекал себя пространными размышлениями, стараясь поскорее вернуться в форму. Ехать было недалеко, всего около двадцати вёрст. Как важный человек — в карете, причем хозяйской. Александр получил новый, очень красивый экипаж, даже Наталье понравился. Ну а я «заиграл» ещё и этот по традиции. Кучер, слуга на запятках. Управляющий самого Пушкина едет. Интересно, сколько они бы заломили не будь подневольными?
Крепостное право есть зло, но как жить без него мало кто представлял даже из идейных противников оного. Теории были хороши, приложение их к российской практике и в воображении буксовало. Кроме земельного вопроса (то есть вопроса с чего жить помещикам) было неясно где взять столько денег, чтобы платить вольнонаемным работникам. Пример Европы нравился мало кому. Нет, как картинка — нравился, но вот при приложении к той самой российской действительности…
Перефразируя Бонапарта, можно сказать, что для устойчивого развития (да и просто жизни) общества нужны всего лишь три вещи. Деньги, деньги и деньги. Неудивительно, если помнить, что жизнь — борьба. Или война. Где же добыть эти самые деньги в объёмах достаточных для конкурентного состязания с соседями? Императорская Россия решала вопрос единственно возможным для неё способом известным в просторечиии как дармовой труд за еду. Логично, что страдало качество или скорость работы, нередко и то и другое. Именно это я и ожидал увидеть на месте постройки. Что Прохор смог нанять несколько сот срочных работяг (пусть и на все лето, мало кто согласится срываться артелью на месяц-два) я знал. Как и то, что накладки неизбежны. Но насколько серьёзные?
Строительство крепости по самым скромным прикидкам выходило чрезмерно дорого. Размах у меня был… ого-го! Пришлось «урезать осетра», да и сама идея с «крепостью» обнажила мне мою собственную дурь. Ну какая крепость, скажите на милость? Я что — инженер? Да даже будь им, строительство именно крепости, то есть объекта способного выдержать долгую осаду, заняло бы время куда больше имеющегося. По сути вся «крепость» должна была играть роль фантика, красивой обёртки. Ради чего? Демонстрации нового сверхпрочного материала? Зачем же тогда огород городить, не проще ли залить железобетоном некую стену и попросить её разрушить? Но нет, понесло в Тотлебены. Нашёлся, понимаешь, маршал Вобан в лесах Нижегородчины.
Вопрос с инженером (или инженерами?) решил государь лично. Раз вопрос имеет военное значение, то вот вам и специалист. Поначалу я обрадовался, но после вспомнил попадавшиеся на глаза укрепления и приуныл. Одно дело гражданский архитектор, которому может все быть до лампочки, как заказчик желает чудить, так и сделает, лишь бы платил, и совсем иное — военный инженер. У него взгляд другой на всё совершенно. Особенно на подобную тему. И дураком он быть не может по определению.
Тревожность охватила меня и не желала отпускать. Так и приехал, трясясь не столько от дороги, сколько от сомнений.
Увиденное не добавило воодушевления. Взору открылось перекопанное поле, на котором возвышалось четыре стены не соединенные между собой. Если их продолжить, то вышел бы квадрат. Треть поля занимал лагерь, по виду военный, по которому ходили солдаты и офицеры в незнакомых мне мундирах. Что это? И где «мои» мужики?
— Хозяин, слава богу!
— Прошка, ты откуда? — не думал, что обрадуюсь столь сильно знакомому лицу. Прохор возник из ниоткуда только я вышел.
— Так это, я сразу понял, что это вы.
— Коротко и по существу: что здесь творится такое?
— Это, хозяин, вам лучше у его благородия спросить.
— Что мнешься? Где инженер? Что вы тут понастроили?
Прошка сделал глупое лицо, выражавшее одновременно радость и огорчение. Понятно, значит не знает как сказать прямо. Вывод — дело вне его контроля, впервые за всё время. Оно и логично, как ему командовать офицером? Никак, только рядом мельтешить, если позволят. А написать мне прямым текстом — неудобно. Я тоже хорош, не просчитать такую ерунду. Многовато ошибок стал допускать.
Знакомство с инженером тоже вышло с накладками. Его высокоблагородие изволил обедать, да не один, с другими офицерами. Солдаты на «братец» откликались неохотно, дорогу цветами не устилали. Хмурый унтер-офицер указал нужную палатку и то ладно. Заодно проводил. До входа. Изнутри раздавались звон посуды и весёлый смех, но как войти без приглашения? Как-то привык я не церемониится, но сейчас оробел. Странная ситуация, во дворец вхож, в святая святых, а здесь нет. Не по рангу мне вваливаться. Дворецкого нет, а солдат на часах у входа не стремится покидать пост и бежать докладывать. Так и встал перед палаткой, и стоял как дурак около минуты не зная что делать. По счастью, они знали. Военные. Армия есть армия, на всё есть свой регламент. Из «столовой» вдруг вышел молодой ещё мужчина лет тридцати, в безукоризнено сидевшей на нем форме.
— Степан Афанасиевич?
— Я, ваше высокоблагородие. — как удержался от «так точно» и сам не ведаю.
— Майор Маслов, Кирилл Кириллович. Как же изволите вас величать? Ваше степенство?
— Можно просто Степан, если угодно.
— Не угодно. На Степенство вы не похожи, да и не являетесь сколь мне известно. Просто Степан — маловато для человека из-за которого меня оторвали от дела весьма важного, смею заметить, и направили сюда. Вы податного сословия?
— Да, ваше высокоблагородие.
— Надолго ли? Однако, пустое всё. Если вы не возражаете, то позволите задать несколько вопросов?
