- уверенно ответил он. Я посмотрела на лист, где ровным почерком отца под адресом было подписано: «Шерсть брать сначала здесь».
Я была готова ко всему, потому что быстрая уверенная походка и выражение лица невысокой, полноватой дамы с убранными под косынку волосами говорили, что нам здесь не рады. Я готова была даже к тому, что она примется колотить меня, и рассчитала, как быстро я успею спрятаться за возницу.
– Уезжайте, я уже говорила, что не отдам детей! – не доходя пары шагов, громко закричала она. – Муж заплатит долги, и нас не заберут, надо пару дней всего, - вдруг я заметила, как ее плечи опустились, из бойцовского ротвейлера, что мчался на нас, она стала усталой побитой болонкой с поникшим взглядом.
– Миссис Фиц? – аккуратно спросила я.
– Да, это я, - в ее глазах вдруг появилась надежда, что я вовсе по другому вопросу.
– Миссис Фиц, меня зовут Розалин, я дочь Барнабара Элистера. Он покупал у вас шерсть. Отец умер недавно, - я опустила голову, и решила подождать – как она отреагирует на мою персону.
– Мисс Элистер? – она подошла вплотную к перегородке, вынула жерди, что перекрывали мне путь из деревянных пазов, вышла ко мне. – Идемте в дом, мисс, там и поговорим. Простите, что была так зла…
– Я понимаю, у вас проблемы?
– Да, муж и еще несколько фермеров противятся новым ценам. Их сильно снижают, потому что начали завозить шерсть из Испаниты. Но это очень плохая шерсть, а перекупщики не хотят теперь покупать по нашей прежней цене. Ваш отец всегда покупал у нас все, что было, и мы не знали забот. А летом пришлось взять в долг в королевской конторе.
– Мистер Фиц отказывается продавать дешево, правильно? – я поняла, что и здесь во всю лютует демпинг, но с ним можно бороться только доказав, что качество совершенно разное.
– Да, говорит, лучше пусть сгниет, но за эти деньги не отдадим, - она чуть не плакала, но продолжила: - Я уже его и умоляла, и ругала, но он словно не слышит меня, говорит, что, если мы согласимся сейчас, то всегда будем плясать под их дудку.
– Ваш муж прав, и если ваша шерсть лучше, со временем это будет ясно всем.
– Только вот, его заставят отрабатывать на королевских фабриках не меньше года, а детей у нас заберет церковь, потому что я работаю только по дому. А мне и овец придется продать.
– Ваш муж дома?
– Вся семья дома, только вот, он сидит в своей мастерской, и не разговаривает ни с кем.
– Ведите меня к нему, миссис Фиц, я кое-что придумала!
Она снова осмотрела меня с ног до головы, но решилась, и свернула с дорожки на протоптанную тропу, мы обошли дом и там я увидела низкую беленую избушку. Основной дом был добротным, каменным, с большими окнами, верандой, а избушка, с торчащей толстой трубой походила на дом гномика в лесу.
– Отец Фиц, к тебе пришла дочка Барнабара, хочет говорить, - крикнула миссис Фиц в дверной проем, но входить не стала. Мотнула головой в сторону темного дверного проема, мол, вот, хотела, иди!
– Мистер Фиц, простите, что пришла вот так, не зная вас, - я перешагнула порог, и мне пришлось очень низко наклониться, чтобы не удариться головой.
– Проходи, коли ты дочка Барнабара, мы тебе рады, только вот, было бы лучше, если бы пришел он сам…
– Он умер… - начала было я, но он перебил меня. Все это время он сидел спиной в высоком кресле перед окном. Тут он встал, и я чуть не улыбнулась умиленно – при том, что его жена была ростом мне чуть выше плеча, он был еще ниже! Реально, толстенький милый гном!
– Я знаю, Рузи.
– Вы знаете мое имя?
– Да, отец много говорил о тебе, мы посылали тебе подарки.
– Простите, я серьезно болела после его смерти, и сейчас не все помню. Но я приехала говорить совсем о другом… Я хочу заняться тем, чем занимался отец, - сейчас я думала о том, что или люди здесь несколько тормозные, или действительно, надо было знать всю эту систему. Почему он не мог сейчас отдать шерсть в прядильню, ведь готовую ее продать проще!
– Девочка, это не просто! Коли отец оставил денег, ты положи их на содержание, и тебе может и хватит до момента, как найдется жених. Обманут тебя – сдерут и за прядильню, и за покраску, - выдохнув тяжело ответил он.
– Нет, я не думаю. Все получится! Я уже нашла всех, с кем работал мой отец, встретилась, и теперь приехала к вам. Ваша жена сказала, что шерсть вы не продали.
– Нет, по той цене, что берут – не отдам, она в сто раз лучше, из нее вещи никогда не будут колючими. Нам через пару месяцев надо снова стричь овец, а я еще эту не продал.
– У меня есть деньги на прядильню, на покраску, а на покупку, боюсь, не хватит, мистер Фиц. Я готова написать расписку. Вот, мать находится под присмотром, а я под опекой доктора, но я могу подписаться подписью матери. У нас есть дом, вы знаете. Так что, если вы не верите, что деньги я верну, с распиской вы пойдете прямо в суд, - я протянула ему документы, что оформил для меня мистер Барт.
– Девочка, это слишком рискованно, - бурчал он себе под нос, разглядывая бумаги, наклонив листы к невысокому окну. Очки на цепочке с тоненькой железной оправой, что висели у него на груди он теперь водрузил на нос, и выглядел ну очень мило – добавь колпак и получится звездочет.
– А продавать ты где будешь? – вдруг за спиной раздался голос миссис Фиц.
– Я знаю места, куда готовую шерсть сдавал отец, только, сейчас начала думать, что в магазины и лавки скоро поступит та шерсть, что пришла из Испаниты, - я и правда, нервно кусала губы… Если по себестоимости та шерсть доступнее, значит, и готовая будет по бросовой цене. У таких перекупщиков одна цель – быстрый оборот, но здесь работают даже не перекупщики, а крепкий мануфактурщик, что решил поиграть в монополию.
– Вот о том и речь. У меня две дочери, и обе вязальщицы. Говорят, что
