помощь с барьером. Перестроил его структуру в пятиэлементную и слегка расширил его на случай, если бесноватая железяка решит сойти с рельс.
— Бежим ближе!
Я понесся вперед, чтобы помочь уже на месте. За несколько секунд мы добежали до мест столкновения. Казавшийся незыблемым барьер все же деформировался, но смог защитить людей. Оглядевшись по сторонам, я сориентировался.
Люди выскакивали из машин и бежали в сторону набережной. Со стороны Каменноостровского проспекта ехало что-то с мигалкой. Встречное движение было чуть посвободнее, и люди в отчаянии старались выехать на соседнюю полосу, лишь бы убраться отсюда, пока не пал барьер.
— Нужно усилить, — сказала матушка.
Я кивнул и вытащил из себя почти что последние резервы. Одного обеда недостаточно, чтобы восстановиться после Испытаний, а я сегодня и так потратил почти все. Еще немного, и начну выгорать.
Матушка собирала стихии и усиливала их эфиром, пока люди спешно разъезжались. Поняв, что там она сама справится, я бросился к трамваю.
— Откройте двери! — я грохнул по стеклу. — Выпустите людей!
— Не могу! — отчаянно крикнула женщина-водитель. — Все отказало! Ничего не работает! Я не понимаю…
Люди внутри тоже были в панике. Кто-то пытался разбить стекло.
— Все отошли и прикрыли головы!
Я сконцентрировал импульс энергии и ударом вынес двери. Затем следующую. Люди с криками высыпали на улицу и отбегали как можно дальше от трамвая. Я заметил, что некоторые были ранены или ушиблены. У кого-то на голове была кровь, кто-то баюкал травмированные руки. Какого-то мужчину явно со сломанной ногой, буквально выволакивали двое других.
— Дальше! — торопил их я. — Дальше, к решетке моста! И на набережную, быстрее!
Вроде все вышли. Народу было много — время вечернее, люди возвращались домой с работы. Я обогнул трамвай и уставился на водителя.
— Вылезай, дура!
— Да куда я выйду-то? — крикнула женщина. — Нельзя пост покидать!
Я скверно знал устройство трамваев, но что-то мне подсказывало, что сейчас эта дама на своем посту была мало полезна. Зато она рисковала переломать себе много чего, если все же врежется во что-нибудь.
— Я вызвала аварийную бригаду! Уже едут! Не понимаю, что случилось. Все системы отказали разом, — причитала женщина. — Техосмотр вчера проходили, все было в порядке…
Колеса снова попытались продавить барьер, и мне пришлось потратить частичку энергии Искажения, чтобы усилить барьер. Водитель переговаривалась по рации, и, судя по семиэтажному забористому мату неизвестного мужчины на другом конце, в депо все уже встали на уши.
— Я обесточила двигатель… — Она свесилась ко мне. — Можете еще немного подержать? На всякий случай…
Я кивнул и обернулся к матушке. Барьер держался. Эх, сейчас бы подложить сюда хороший камень или другую массивную и тяжелую преграду… Ничего, аварийщики приедут и разберутся, что там стряслось.
Со стороны Большой Дворянской, где располагался наш особняк, как раз выехал другой трамвай. Канареечно-желтый, и вместо обычного пассажирского вагона у него был ремонтный.
— Едут, родненькие! — просияла женщина. — Быстро…
— Ну еще бы. Мост встал в час-пик.
— Кого мне благодарить за помощь?
— Алексеем меня кличут, сударыня.
— Так я вам и поверила, господин! У тех, кто такие колдунства творит, есть имя, отчество, фамилия и, как правило, громкий титул.
Ну что, Алексиус, будем проводить пиар-компанию среди населения?
Будем. Но по-хитрому.
— Благодетель желает остаться неизвестным, — улыбнулся я.
— Экий вы скромный, господин.
Ремонтники как раз подъехали к нам со встречного пути и остановили свой трамвайчик бок о бок с бесноватым. Тут же из вагона выскочили техники в комбинезонах, окружили трамвай, а я отошел подальше, давая им поговорить с водителем. Мы продержали барьер еще пару минут, пока ремонтники фиксировали что-то в тормозах. Что-то с грохотом рухнуло на рельсы. И лишь затем, когда ремонтники дали отмашку, мы сняли заклинание.
Матушка достала из кармашка пиджака носовой платок и промокнула им испарину.
— Да уж, давно мне не доводилось так работать в городских условиях…
— Нам здесь больше нечего делать. Сейчас разъедемся. Вот, потихоньку поползло в сторону Петроградской стороны.
— Ага… — вздохнула она. — Ну и денек, сын мой.
— Согласен, ваша светлость. Ванне точно быть.
— Воистину.
Подоспевшая дорожная полиция распределяла потоки движения, медикам пришлось оказывать людям первую помощь у подножия моста — на Троицкой площади принимали всех пострадавших, благо идти было недалеко, а неходячих почти не оказалось.
Люди отделались малой кровью и легким испугом — все как я люблю. А кое-кто особо торопливый — штрафами и, возможно, лишением водительского удостоверения.
Мы вернулись к нашему автомобилю, возле которого нас ожидала Аграфена.
— Спасли мир, ваша светлость?
— Невозможно спасти того, кто не желает спасения, — устало отозвался я. — Давайте внутрь, сейчас поедем.
Лаврентий с кряхтением потянулся.
— Говорят, на ужин будут голубцы…
Я усадил матушку в машину и обошел автомобиль. И снова заметил ту серую «Вятку», что застряла рядом с нами в правом ряду. Водитель заметно нервничал и то и дело поглядывал на часы. На меня он не обратил внимания — лишь пялился на дорогу, ожидая, когда его ряд наконец-то поедет.
Уже открыв дверь, чтобы забраться в салон, я снова взглянул на мост. Да, рассасывалось потихоньку. Но меня почему-то не отпускало дурное предчувствие. Я где-то ошибся? Нет же. Все уладили. Или же это просто сказывалась ужасная усталость после всего произошедшего за столь долгий день?
— Алексей, садись уже! — теряла терпение матушка.
— Ага…
Я напоследок огляделся по сторонам, потакая своей паранойе. Но не заметил ничего особенного помимо того, что уже видел. Усталые люди спешат домой с работы, нервные курьеры отбиваются от звонков начальства и вопросов, почему доставка задерживается…
Наш сосед на «Вятке» тоже снова взялся за телефон. Я лишь заметил, что он кивнул, что-то быстро проговорил…
— Леша!
А в следующий миг я не увидел, не услышал — а почувствовал, как пространство вокруг этого человека преобразовалось. Нет, это не было Искажение.
Это был взрыв. Обычный, но не менее смертоносный взрыв.
А у меня была в запасе лишь доля секунды. И совсем не осталось эфира.
Я не умел замедлять время, но понимание процессов преобразования научило меня видеть, как происходят вещи, которые обычный глаз не замечает. У меня на глазах из багажника «Вятки» распускал смертоносные лепестки огненный цветок, но ударная волна уже искорежила метал, вырвалась из своего стального плена, чтобы снести
