— Ну хорошо, давай поговорим по душам. Ты первый.
«Да, Ир, докатилась ты. Разговариваешь с комаром».
— Значит, так, да? Ну что ж, сочувствую тебе, приятель! Так и быть, можешь отведать моей кровушки, — Ира протягивает руку, но комар не спешит садиться. — Тоже хочешь послушать мою историю? Ну ладно. Если ты настаиваешь… Знаешь, дорогой комар, моя проблема в том, что я непроходимая идиотка, тупица. А еще трусиха. В этом Аня права, да я и сама это знаю. Мне предоставляется шанс что-то изменить в своей жизни, а я веду себя так, словно этих шансов у меня будет еще миллион. Я отталкиваю человека, который значит для меня очень-очень много. Я не представляю своей жизни без нее, а вместо того, чтобы попросить у нее прощения, сижу здесь и жду, когда все само решится. Или, когда кто-нибудь решит все за меня. Но ведь так не бывает… правда?
Комар жужжит еще пару минут, а потом замолкает и скрывается из вида, Ира молчит. Ира оглядывает балкон в его поисках, но никого не видит.
— Эй, куда же ты делся? Ты был таким понимающим собеседником… — Ира вздыхает. — Ну вот, даже комар бросил меня. Поделом тебе, Ира.
Ира возвращается. Она не сразу замечает, что за фортепиано кто-то сидит. Чья-то черная фигура. А когда замечает, громко вскрикивает от испуга.
— Ну что ты вопишь? — раздается из темноты знакомый скрипучий голос. — Признаю, виновата, что не предупредила о своем визите. Но если бы ты, как умная, последовала бы за Аней, то и меня сейчас здесь не было бы.
Ира включает свет и окончательно убеждается, что перед ней Волшебная фея. На ней был тот же черный платок и черное пальто. Она улыбается во весь свой беззубый рот.
«Она нисколько не раскаивается в том, что напугала меня! Ей это даже нравится!».
— Черт бы вас побрал! — не выдерживает Ира. Ее голос все еще дрожит. — Как вы здесь оказались?!
— А ты еще не поняла? Я ж говорила, что могу оказаться когда угодно и где угодно. Конечно, попасть сюда было сложнее, чем на кладбище. Видишь ли, чтобы путешествовать между вероятностями, нужно знать короткие пути — своего рода порталы моментального перемещения. Кладбище — как раз один из них, потому что кладбище связано с миром мертвых, и через этот канал я могу попасть в вашу вероятность. Квартира твоих родителей — тоже канал, потому что хранит твою память о прошлом. Эта квартира и сама как призрак, не так ли?
Ира выдыхает. Ее сердце понемногу успокаивается.
— Зачем вы здесь?
Волшебная фея усмехается.
— А ты снова не очень-то вежлива, Ирин. Чтобы еще раз доказать тебе, что я не просто чокнутая старуха. Я здесь, чтобы подтолкнуть тебя. Ты ведь знаешь, что должна поговорить с учителем.
— Не могу, — отрезает Ира. — Я не переживу, если он никогда не простит меня. И вообще, кто вы такая, чтобы говорить мне, что я должна делать, а что нет?
— Все ты можешь. И вообще, ты еще не догадалась, кто я?
— Нет!
— Надо же, ты еще тупее, чем я думала…
— Так-так! Давайте без оскорблений!
— А что, ты ведь, и сама считаешь себя дурой, разве нет?
— Сама себя я могу, как угодно, называть!
— Уж поверь, я могу говорить о тебе, что захочу. У меня на это такое же право, как и у тебя. Сейчас я покажу тебе, кто я, если позволишь, — старуха открывает крышку фортепиано, подмигивает Ире и, подумав секунду, начинает играть.
Глаза Иры распахиваются. Она не верит ни своим глазам, ни ушам. Потому что старуха… эта старуха играет точь-в-точь, как она сама. Она играет симфонию, которую Ира написала просто так, ради забавы еще в тринадцать лет и забросила в шкаф, забыв о нем. Почти.
Ира не играла это произведение никогда. Ни одной живой душе. Она желала, забыть о своем музыкальном творчестве. Оно напоминало ей о родителях. А она не хотела. Не хотела вспоминать своих мучений в музыкальной школе. Никогда. Никогда в жизни и после нее. Нет…
Но память вновь вспоминает тот урок с арбузом.
«Ты снова совершила ошибку, Ирин! Неужели, мы ошиблись, ты все-таки бездарна».
Она вспомнила, так звал ее отец. «Ирин».
— Теперь ты знаешь, — произносит та Другая Ирин медленно, почти по слогам, когда заканчивает играть. — Ты ведь понимаешь, что при Аниу я не могла этого открыть. Но сейчас мы одни. И я готова все тебе рассказать.
— Мне хочется, чтобы это было сном, — шепчет Ира. — Всего лишь сном.
Старуха усмехается.
— Что, тяжело видеть себя такой дряхлой и страшной? Да, конечно, я уже не та, но для своего возраста неплохо сохранилась, — она улыбается и смотрит Ире прямо в глаза. И только теперь, только в этот момент Ира начинает узнавать в старухе саму себя.
— Я действительно могла бы догадаться раньше, если бы только это не было настолько невероятным, — говорит Ира. — Все эти твои дурацкие шуточки, и то, как мы терпеть друг друга не можем. Я словно смотрела на себя со стороны все это время, и, естественно, мне это не нравилось…
— В твоем возрасте я бы тоже не поверила во всю эту дребедень, — старуха откидывается на спинку стула, положив свои худые руки на колени. — Но с тех пор многое изменилось.
— Даже не знаю, радоваться ли этому, — вздыхает Ира.
— Только, пожалуйста, не говори Аниу, ей не нужно этого знать, — она наклоняется к Ире, и глаза ее как-то угрожающе сверкают. — Пообещай, что ничего не расскажешь ей о нашем сегодняшнем разговоре. Что бы ни было, она должна думать, что я просто твой друг из другой вероятности, поняла? Не смей говорить ей ничего!
— Да, хорошо, хорошо! Поняла я все!
Старая Ирин как будто немного успокаивается и снова откидывается на спинку.
— Тогда слушай. И приготовься, что это не очень легкая история. Но этот крест знания тебе придется нести в одиночку, Ирин. Итак. Что случилось после того разговора в церкви? Для меня и Аниу он действительно стал последним. Она предпринимала еще несколько попыток связаться со мной, но я не отвечала, а потом улетела в Прагу, где прожила два года. Потом еще год скиталась по Европе. А потом узнала от брата, что Аниу все-таки вышла замуж.
— За кого?! — Ира чувствует, как сердце кто-то крепко сжал с явным намерением убить ее.
Но ее старая вероятность говорит совершенно спокойно. Никакой горечи и боли уже нет в ее голосе, и тон его утратил все краски:
— Познакомилась с каким-то парнем на работе. Он был журналистом и свободным художником. Они поженились, когда Аниу было двадцать четыре года, а ему — двадцать восемь. Я помню, как узнав об этом, дрожащими пальцами набрала имя ее в Инстаграме, нашла ее, нашла фотографии со свадьбы. Я тогда проплакала всю ночь, а потом просто лежала три дня, как будто ждала, когда смерть придет за мной. Но она не пришла, я встала и стала жить дальше. В конце концов, мне казалось, что именно этого я и хотела. Мне казалось, что теперь Аниу будет счастлива, и все будут счастливы.
