Никогда никому не изливала душу. Отпечаток грусти на лице запоминается лучше искренних улыбок, а я поклялась самой себе нести радость и свет. То, чего я так отчаянно желала и чего у меня не было.
Шутка ли, рассказать свою историю могущественному Деду Морозу?
— Обещаете не смеяться?
Утвердительный кивок без насмешек и я поверила. Он точно сдержит слово и, возможно, даже поймет.
— Вы же наверняка знаете, что я родилась в семье без магов? Мама потом говорила о прабабке, которая вроде была волшебницей, но никто точно не знал, почему именно во мне проснулась магия. Родители боялись, что в деревне узнают о моей силе, пойдут сплетни и пересуды. Репутация порядочных людей стала важнее собственной дочери. Я долго не могла понять, плакала по ночам, доставала бабушку вопросами "почему папа не приезжает? Почему они не забирают меня? Почему мама навещает меня только по большим праздникам?". Тысячи "почему" терзали, я считала себя… прокаженной. Ребенок, который никому не нужен.
Воспоминания больно резали по сердцу. Мне будто снова шесть лет и я сижу в кладовке, забившись в углу, и плачу. Размазываю слезу по лицу, успокаиваюсь, а потом боль накатывает снова.
— В семь лет бабушка отправила меня к магу в помощницы. Чтобы он научил меня контролировать силу. Я ходила в школу, а после уроков сидела за книжками. Мистер Кроткин не обращал на меня внимания. Ему платили, чтобы я жила у него и училась, а он подсовывал мне книги и никогда ничего не объяснял. Когда мне исполнилось пятнадцать, сверстники начали издеваться надо мной. Каждый норовил ударить по больнее, называли содержанкой, оборванкой и подстилкой. Я сама училась защищаться, тогда же и выучила силовую волну. Единственное, что мне хорошо удавалось. А в шестнадцать… — сглотнула подступивший к горлу ком. — В шестнадцать мистер Кроткин попытался склонить меня… склонить к… Ну, вы поняли.
Мороз хмуро кивнул, не перебивая.
— Я сбежала обратно к родителям в Топольники. Честно говоря, они не обрадовались моему возвращению. Я устроилась в лавку к местной ведьме, чтобы хоть минимально обеспечить себя. От нее же узнала, что существуют волшебные Академии и начала готовиться к поступлению. Прятать прошлое глубоко внутри было непросто. Но я смогла. И научилась улыбаться, не оглядываясь назад.
Действительно стало легче. Словно камень, висевший на груди, с треском разломился и рухнул.
Ну, Пантин. Ты мне определенно ответишь за "возвращение" в прошлое. Потом.
— Мистер Кроткин, говорите? — все также хмуро уточнил Мороз, беря ручку и выводя на чистом листе ровные буквы.
— Да, — в перевернутом состоянии даже каллиграфичный почерк Мороза мне не поддался. — А что вы пишете?
Ректор не ответил, пока не дописал. Послание исчезло из его рук, лицо просветлело, но он все еще походил на недовольного и чем-то озабоченного человека.
— Распоряжение о лишении лицензии и возбуждении дела.
— А… то есть его… — на миг, всего на краткий миг стало совестно.
Нет, маг из мистера Кроткина всегда был никудышный, а как наставник он и вовсе не годится. К тому же те крохи уважения, что у меня к нему были, пропали, когда он начал распускать руки.
Мне его не жаль.
Радость от участия Мороза затеплилась в душе. Он что же, решил наказать совратителя? Кроме отвратительного мерзкого чувства Кроткин ничего не сделал, но вдруг пострадала какая-нибудь девушка?
— Спасибо, — выдохнула совершенно искренне.
— Вам надо сказать спасибо, Варвара, — улыбка тронула губы Мороза.
— За что?
— За неугасающий оптимизм и сияющие глаза. Поверьте, это дорогого стоит.
Кажется, щеки покрыл румянец смущения. Нет, я конечно же знаю, что я "лучик солнца", но услышать от Мороза…
Память услужливо подкинуло его недавнее: "Моя симпатия к вам естественна без приворотов", и я, похоже, покраснела еще больше.
— Вы специально, да?
— О чем вы? — невозмутимость Мороза поражала.
— Смущаете меня.
— И в мыслях не было.
Да-да, как же. Не было. А отчего тогда в глазах хитрый блеск? Ох, Мороз Морозович, не я одна перед вами открытая книга. Вы тоже становитесь для меня все более "читаемым".
Странное дело, за все время нашего разговора узоры на коже ни разу не засветились. Вчера они засияли, когда мы уже прощались, а теперь — ничего.
— Почему ваши узоры то светятся, то нет? С чем это связано? — не могу удержаться. Едва ли я найду ответ на этот вопрос в библиотеке.
— Вы снова за свое, — без упрека, скорее с намеком, Мороз принялся изучать лежащий перед ним документ.
И что, все? Ответа не будет?
— Мороз Морозович, — протянула жалобно, — ну скажите, пожалуйста. Я же умру от любопытства.
Льдинки глаз скользнули по лицу и снова вернулись к листу бумаги.
— Библиотека, — сказал он, больше не глядя на меня.
— Библиотека, библиотека, — забормотала я. — Откуда в библиотеке ваши физиологические подробности?
— Так вы меня хотите изучить или мою физиологию? — бровь ректора насмешливо изогнулась.
— Вас. Э-э… физиологию. М-м… вас и физиологию? Всевышний, я не знаю, какой ответ правильный!
Профессор засмеялся. Тихо, но подрагивающий в руках листок выдал его безжалостно.
— Ладно, я поняла. Это ваша тайна и вы унесете ее с собой в… в тысячелетия.
Нажала на дверную ручку, с намерением все-таки дойти до библиотеки. Мороз уйти не дал.
— Поужинайте со мной, Варвара.
Ослышалась. Точно. Посмотрела на уверенного ректора с легкой улыбкой и ожиданием в глазах. Нет, не ослышалась.
— Зачем? — осипший голос резанул слух.
— Зачем люди ужинают?
Чтобы насытиться, все логично, но зачем мне ужинать с ним? Это… это…
— Вы меня… что ли… на свидание..?
— Вы против? — спокойный умиротворяющий голос Мороза указывал, что он не шутит и спрашивает всерьез.
Как реагировать? Он же ректор! Если откажу, затаит обиду и отчислит. Предлог найти несложно, я их с завидной регулярностью подкидываю. А если согласиться? И что тогда? Он же ректор!
Круг замкнулся.
— Я… не… хм… я…
Ель-метель, какое красноречие. От моих "м-м, хм" недолго голову потерять.
— Сегодня. В семь, — мягко и в то же время настойчиво произнес Мороз.
Растеряно кивнула и выскользнула за дверь.
Вот же… денек. Твою ж… метель.
***
Осознание накатило не сразу, милосердно предоставив мне время.
В семь у меня свидание с ректором. Это факт.
