больших городах. Так что вы думаете? Эта дура поехала! В Крыжополе она ждала несколько дней, когда приедет съемочная группа. А когда наконец поняла, что съемки отменяются, и вернулась домой – увидела, что ее квартиру обчистили по полной программе. А она была девушка, прямо скажем, не бедная…
– При чем здесь Крыжополь? – трагическим голосом произнес метрдотель.
– Ни при чем. Хотя Крыжополь – прекрасный город, замечательный высококультурный центр. Я только одного не понимаю – почему в вашем голосе не слышно бурной радости? Вы только что узнали, что не умрете, по крайней мере в ближайшее время, и ничуть не похожи на счастливого человека! Ребята, – обратился Леня к санитарам, – я тут выйду, а вы этого высадите где-нибудь незаметно, пускай на скамеечке посидит, воздухом подышит, ему и полегчает. Свежий воздух творит чудеса!
Леня вошел в простенькое кафе и не увидел своей напарницы. Надо же, договаривались на три часа, вот где ее носит? В отделение ее не замели, Василий звонил, сказал, что все в порядке.
Леня еще раз огляделся. В самом углу немолодая женщина в скромной одежде пила пустой чай, скорбно опустив уголки губ. Леня наклонил голову и прищурился. Она или не она? Черт, Лолка умеет перевоплощаться как никто. Но все-таки это она.
– Привет, – сказал он, опустившись на стул, – ну, как все прошло?
Женщина подняла на него глаза, в которых отразилось изумление.
– Простите, – сказала она, – вы, наверное, ошиблись.
– Кончай придуриваться, – рассердился Леня, – нашла время. Быстро говори, что узнала, а то мне недосуг. Некогда тут рассиживаться, дел по горло!
Женщина поставила чашку на стол, при этом руки ее заметно дрожали.
– Молодой человек! – прерывистым голосом сказала она. – Отойдите от моего столика. Вы ошиблись, я вас не знаю и знать не хочу. В противном случае я позову охрану.
– Ага, охрану, – усмехнулся Леня, – переигрываешь, милая. Откуда в этой забегаловке охрана? Чай, не отель «Хилтон»!
Женщина вдруг прижала руки к груди и начала заваливаться на бок.
– Эй, дама, вы что? – всерьез испугался Маркиз. – Вам плохо, что ли? Ну, так я ухожу, только успокойтесь!
– Да ладно, мне уже лучше, – ответила дама Лолиным голосом.
– Ну, ты даешь! – усмехнулся Леня. – Не можешь не играть.
– Ну признай, Ленечка, что ты купился!
– И ничего не купился, – проворчал Леня, – должен тебе сказать, что ты была не очень убедительна, потому как сердце у нормального человека слева, а ты правую сторону груди терла. Я сразу понял, что это ты!
«Врет, – подумала Лола, – врет и не краснеет. Ничего он не понял, просто ни за что не сознается, что я его переиграла. Ох, эти мужчины!»
Тут она подумала, что ее компаньон весь на нервах и что не нужно его лишний раз раздражать. Она быстро пересказала весь разговор с Еленой Коноплевой, опуская ненужные подробности.
– Как ты говоришь? – вскинулся Леня. – Кто-то от нее требовал конверт?
– С птичкой, – подтвердила Лола, – эта дуреха Ленка выдумать ничего не в состоянии, что слышала – то и говорит.
– А на следующий день ее убили. То есть, может быть, и не на следующий, а тогда же… Вот слушай, что я узнал…
– Гад какой этот Родион Романович! Впрочем, и тезка его у Достоевского тоже отвратительный тип! – Лола, как всякая актриса, была очень эмоциональна. – Знаешь, мы когда «Преступление и наказание» в институте ставили, мне роль Сонечки Мармеладовой досталась. Так режиссер ее вскоре отобрал. Ну не могу я такую мямлю изображать, мне хотелось их всех поубивать. Ужасный роман, терпеть его не могу!
– Ладно, хватит воспоминаний! Планы меняются, думал я «Золотую рыбку» навестить, но теперь придется идти в фирму покойной Коноплевой, порасспросить секретаршу, секретарши все всегда знают.
Пу И, оставленный на вахтершу тетю Зину, чувствовал себя прекрасно. Девочки-гимнастки тискали его и кормили печеньем. В номере 17-Б все было по-прежнему. Леня оставил Лолу сокрушаться по поводу крошечного душа и обшарпанной кухни, а сам удалился в комнату, чтобы наложить нужный грим.
Прежде чем отправиться в фирму покойной Коноплевой, Леня основательно поработал над своей внешностью. При помощи гримерного набора он изобразил на своем лице несколько глубоких складок, придающих ему строгие и непреклонные черты, наклеил тонкие черные усики, надел короткий темный парик с седыми висками. Теперь из глубины зеркала на него смотрел строгий и немного занудный мужчина средних лет.
Затем Леня зашел к соседу по общежитию, пожилому жонглеру Цветинскому, и попросил у него подходящий к его сегодняшнему образу пиджак – темный, старомодный, но аккуратно отутюженный.
Через час Леня в своем новом облике вошел в приемную.
За столом с компьютером и телефонами сидела блондинка с красными от недавних слез глазами и пудрила носик.
– Вы к Глебу Васильевичу? – проговорила она гнусавым, словно простуженным голосом. – Он вышел… уехал… будет не раньше пяти… или еще позже…
– Нет, я как раз к вам, – мягким, мурлыкающим голосом проговорил Маркиз.
– Ко мне? – Девушка машинально взглянула в зеркальце и еще больше расстроилась.
– К вам, к вам! – Посетитель продемонстрировал ей новенькое удостоверение. – Капитан Несгибайло…
– Вы… вы из полиции? Вы по поводу Татьяны Ивановны? – Глаза девушки снова наполнились слезами.
Леня протянул ей платок. Девушка благодарно кивнула, промокнула глаза и быстро взглянула на посетителя. – Но я уже разговаривала с вашими людьми… я им уже все сказала…
– Как вас зовут? – осведомился Маркиз.
– Александра…
– Понимаете, Саша, открылись новые обстоятельства, и дело передали в другой отдел. Конкретно мне.
– Новые обстоятельства? – переспросила секретарша. – Какие?
– Тайна следствия! – Леня повысил градус строгости на своем лице. – К сожалению, не имею права. Но я попросил бы вас еще раз рассказать все то, что вы говорили моим коллегам.
Девушка снова всхлипнула и проговорила:
– Но мне нечего рассказывать… в тот день Татьяна Ивановна ушла около восьми часов, и больше я ее не видела. А на следующий день я узнала… узнала… – и девушка заплакала в голос.
– Не плачьте, Сашенька! – Леня, как всякий нормальный мужчина, не выносил женских слез. – Вы что, были к ней очень привязаны? Это такая редкость…
Секретарша всхлипнула, высморкалась в Лёнин платок и снова заговорила:
– Ну, не то чтобы очень, но жалко же человека… я к ней привыкла, и работа хорошая, а Глеб Васильевич сказал…
– Кто это – Глеб Васильевич? – осведомился Маркиз, бросив взгляд на дверь кабинета.
– Он был заместителем Татьяны Ивановны, а теперь он будет начальником, и он мне уже сказал, чтобы я увольнялась, потому что мы не сработаемся, а на самом деле у него есть своя секретарша, Лизавета, а это такая, такая…
– Постойте, Саша! – Маркиз
