повеселела.
Да и Лисёнок совсем уже стала смышлёной девочкой и рассуждала обо всём, что видела и слышала, разумно и забавно. Мария с Сергеем то и дело зажимали рты, чтобы не покатиться со смеху от очередных говорков девчушки, и с серьёзным видом кивали Лисёнку, поддерживая её во всём.
Черныш стал большим и важным котом, который признавал и слушался только Лисёнка, остальные были ему не указ. Он страшно ревновал свою маленькую хозяйку к Нуару и Карлуше, и всегда старался показать, кто тут главный, и кому принадлежит место по правую руку их госпожи и королевы. Карлуша обиженно ворчал, и отворачивался, делая вид, что ему всё равно, и он не опустится до уровня какого-то там волосатого кота, который ничего не смыслит в тайнах бытия, а потому и не достоин его внимания. Нуар же по своему чистосердечию и простоте сгребал Черныша в охапку, и, придавливая лапой к полу, принимался тщательно вылизывать его своим мокрым большим языком, а кот яростно отбивался и ругался, что с его царским величеством обращаются словно с каким-то холопом. Лисёнок же смеялась, глядя на них – ведь она любила всех одинаково и каждый из этой троицы был ей безмерно дорог.
И вот, вступила в свои права настоящая весна. Вспыхнули золотом луга, где на свежей сочной зелени травы загорелись звёзды одуванчиков. Распустилась под окнами домиков сирень и деревня погрузилась в нежное воздушное облако. Чудные ароматы витали в воздухе, кружа головы не только молодым девицам, что смущённо улыбались парням из-за палисадников да плетней, но и старухам, что выходили посидеть на завалинке в перерывах между домашними хлопотами, и, покрикивая на расшалившихся внуков, поглядывали хитро на своих дедов, будто бы говоря – а помнишь, старый, как ты меня на свиданья приглашал на речной бережок да цветы дарил?
Зара уже ходила в лес за первыми кореньями и травами, каждой был свой черёд. Вот в это-то самое время и случилась эта история…
В дальней деревне Чугуевке, жили да были две подруги закадычные, Тоня да Полина. С детства они дружили, не разлей вода были. Бегали друг к дружке на чай, делились и радостями и бедами. Всё у них ладно да гладко было, пока у Полины несчастье не случилось – умер у неё муж, совсем ещё молодой мужик. Тоня как могла подругу утешала, во всём ей помогала, на все праздники к себе в гости звала. У Полины-то, видишь, деток не народилось. А у Тони трое девчат было, погодок. Все ладненькие да красивенькие, светленькие, на отца своего, Фёдора, похожие. Весело у них дома завсегда.
Полина не отказывалась, всегда в гости приходила, да не с пустыми руками – то пирогов к чаю испечёт, то каши вкусной тыквенной наварит, то оладий пышных. Мол, для кого мне теперь и готовить, а так, хоть вас побалую, и мне приятно, и вам полегче.
И вот стала Тоня замечать, что Полинка принялась Фёдору, мужу её, отдельно угощение носить. То пирог его любимый рыбный испечёт, то картошечки свежей зажарит. Да за столом всё норовит поближе подсесть. Тоня по простоте своей и внимания не обратила:
– Скучает, наверное, Полинка по Гене своему, тоскует. Пусть хоть тут с мужиком поговорит по душам.
Прошло время, и почувствовала Тоня, что приболела она. Спать ложится – всё кошмары ей до утра снятся. Утром встать с постели не может, ноги ломит, голова кружится, сил нет никаких. До того дошло, что в один из дней и вовсе не встала она. Лежит и еле держится, чтобы не застонать от боли, и кости у неё все крутит, и внутри всё выворачивает. Муж Фёдор в город её к врачам повёз. Те и так и сяк лечили Тоню, да только всё без толку, выписали они её домой. А Тоне всё хуже с каждым днём.
И вот в один из дней подозвала она к себе Фёдора и девчонок своих, да и говорит:
– Родные мои, я умираю. Сил у меня нет больше на этом свете жить. Видно час мой пришёл. Вы живите дружно, как меня не станет, друг друга уважайте, не обижайте зазря. А ты, Фёдор, как помру я, женись на Полинке. Она вон как за вами ходит, и девчонок привечает, лелеет. И тебя всё повкуснее накормить хочет.
– Да ты что! – отвечает Фёдор, – Я на неё смотреть не могу!
– Ну что ж, жизнь покажет, – сказала Тоня да к стене отвернулась.
Ушёл Фёдор на работу в другое село. Пришёл, а работа не идёт, всё из рук валится. Сел, пригорюнился, чуть не плачет. Тут старичок Митрич к нему подходит, что сторожем работал колхозным:
– Ты чего, Федюнька, нос повесил? Что у тебя приключилося?
Вздохнул Фёдор:
– Да беда у нас, Митрич. Жена моя захворала, и врачи лишь руками разводят. Домой отправили. А ей всё хуже. Да ведь и заболела ни с того ни с сего. На ровном месте…
– Дык у тебя ить ребятишек трое, как же ты справляешься, Федюнька? – спрашивает Митрич.
– Да соседка помогает мне, подружка жёнина. Как жена слегла, так она и убирать приходит, и обед сварить, и постирать. Спасибо ей, добрая она женщина. У неё тоже муж недавно умер. Осталась она одна, вот и ходит к нам.
Митрич самокруточку закрутил, с подозрением так на Фёдора глянул, затянулся с удовольствием дымком, да и говорит:
– Полечил бы ты жену-то свою.
– Да разве ж я не лечил. В сам город возил. Никакого толку. Подруга эта ейная уж каких только трав ей не запаривала, всё одно – только хуже моей Тонюшке становится, тает, как свечка день ото дня.
Старичок улыбнулся, глаза хитро сощурил, да и отвечает:
– А ты, Фёдор, по-другому её полечи. Да подруге-то про то ничего не сказывай. В деревне дальней ведунья есть, людей она лечит, съезди, поговори с нею.
Пришёл Фёдор домой, а жене ещё хуже. Лежит и глаз не открывает. Девчушки-хлопотушки вокруг неё крутятся, а мать как неживая. Тут соседка забежала:
– Ой, Феденька, а я тебе тут покушать принесла. Садись-ка, поужинай, устал, небось, после работы да дороги.
Смотрит Фёдор, а дочки Тоню окружили, на Полину, как зверята смотрят. К столу не подходят. Есть не желают. Поел Фёдор, спать пошёл, только не спится ему, думы тяжёлые на сердце. Как дальше жить? Чем Тонюшке своей помочь? И решился он по совету Митрича ехать к знахарке.
Наутро пришёл он на работу, отпросился у бригадира, лошадь запряг да и поехал к ведунье. Добирался долго, уж солнце на другой край неба повернуло, когда он доехал. По дороге навстречу женщина идёт с корзиной, миловидная такая да чернявая. Поздоровался Фёдор с ней, лошадь остановил, да и спрашивает:
– Не подскажете ли, где тут у вас ведунья живёт? Та, что людей лечит.
– А тебе на что она?
– Да жена у меня заболела тяжело, никто ей помочь не может.
– Да не заболела она, – отвечает женщина, – Порчу на неё навели. А ну давай-ка, разворачивай лошадь и поехали.
А сама в телегу прыгнула. Смекнул тут Фёдор, что это та самая ведунья и есть, Зарой зовут её, сказал Митрич. Развернул он лошадь, как ему было велено и отправились они в обратный путь. Не успели отъехать, как вдруг и говорит ему Зара строгим голосом:
– А ну, гони-ка ты, Фёдор, лошадь, иначе можем и не успеть.
Вскочил Фёдор на ноги, подстегнул лошадку свою, крикнул зычно:
– Н-но, родимая, не подведи!!
А она умница, словно понимает всё, понесла галопом через поля и луга к родимому дому. Зара сидела прямо, с тревогой глядя вдаль и, одними губами шептала нараспев заветные слова…
Глава 29. Как Зара порчу чёрную снимала да змею на чистую воду выводила
Летели Зара с Фёдором всю дорогу без остановки, гнали лошадь, что было сил. И только после заката остановилась телега у Фёдорова дома. Вошли они в избу, а там девчоночки плачут возле матери. Фёдор похолодел:
– Неужто всё, не успели?
А дочери и говорят:
– Мамонька уже дышит плохо, и глазоньки не открывает.
– Уведи-ка
