А потом вздохнул и покачал головой. Вон его друг: стоит на голове на столике для напитков, выражение лица смущенное, ноги и одна рука болтаются, а другая — застряла в графине с бренди.
— Ох, Клуни! Опять икнул? Не обращай внимания на то, что я только что сказал. Я сейчас сосредоточиваюсь за нас обоих.
Глава 14
На следующее утро, перед завтраком, Мери вышла в сад и встретила там Уолтера. Он прогуливался по дорожкам розария, высматривая самый красивый белый бутон, чтобы вдеть его в петлицу. Он еще накануне сообщил Мери о своем намерении и получил разрешение срезать понравившийся бутон. Он извинился перед бутоном, поблагодарил его за то, что он существует, и за ту радость, которую его красота доставляет миру. Мери все это слышала, и Уолтер понравился ей еще больше, чем при первой встрече.
— Должен вам сказать, что сельская местность Англии приводит меня в восхищение, — сказал он, свернув к ней на дорожку, словно чувствуя, что ей хочется не только погулять, но и поговорить с ним. Он непринужденно болтал о природе, о погоде, о том, что впереди их ждет, по крайней мере, неделя солнечных дней, уверив, что разбирается в этом. Он знал историю, высшую математику, но при этом умел нюхать воздух, определяя, что несет с собой ветер. Ничего не поделаешь, пояснял он, это у него в крови. Он же индеец.
Именно последнее замечание Уолтера дало Мери возможность начать разговор.
— Да, вы индеец, не так ли? И вы образованны и умны. Я должна представить вас Алоизиусу Бромли. Вы ему понравитесь. А я была бы рада услышать о том, как вы познакомились с Джеком, как стали друзьями… такими, что даже вместе занимались бизнесом.
Уолтер улыбнулся. Он понял, что она ждет от него, и был готов удовлетворить ее любопытство.
— Вам известно, миссис Колтрейн, что индеец способен делать все то, что делает белый человек? Уверяю вас, это так. За исключением, конечно, быть принятым в обществе или стать партнером в бизнесе. Даже в Америке индеец не считается равным белому человеку. Древняя земля индейцев ныне значится новой родиной храбрых переселенцев.
— Я… я не понимаю, — покачала головой Мери… — То, что вы говорите, просто ужасно. Вы ведь не были рабом, нет?
Его улыбка была доброй, даже снисходительной, совсем как у Алоизиуса Бромли, когда тот пытался вразумить свою невежественную, но любознательную ученицу.
— Нет, миссис Колтрейн, индейцы никогда не были рабами. Одним из основных правил владения рабами, так же как при владении, простите меня, скотом, — это следить, чтобы скот размножался. А американцы хотят, чтобы мы ушли, исчезли, а не размножались. Когда-нибудь они поймут, что это относится и к рабам, которых они крадут в Африке. Потому что, миссис Колтрейн, придет день и эти рабы возьмутся за книжки, как когда-то сделал я. Они начнут читать и кое-чему научатся. И в глазах своих владельцев станут так же опасны, как я сейчас.
— О! — Мери стало стыдно ее незнания огромного мира, полного несчастий, пусть непохожих на ее собственные, но от этого не менее ужасных. — Но… но вы, кажется, процветаете?
— Да, — деловым тоном ответил Уолтер, — потому что у меня выдающийся ум. И еще потому, что мне повезло и я встретил Джека.
— Не понимаю.
— О, думаю, понимаете, миссис Колтрейн. Я встретил Джека — на самом деле мы встретили друг друга. Мы покупали землю на его имя, выгодно продавали и покупали еще больше земли и снова ее продавали с выгодой для себя. У нас даже есть своя река, которая никому не нужна — пока. Но кто-нибудь да спохватится, а тут — мы. Мы покупали и дома. В Филадельфии есть одна весьма привлекательная улица, целый блок домов, который много лет назад был предложен к продаже Бенджаменом Франклином. А теперь этот блок домов со всеми прилегающими к нему улицами принадлежит Джеку и мне.
— Значит, он не лгал, уверяя, что богат? А я думала, что он просто хочет произвести на меня впечатление. У него действительно есть деньги? Сколько? — вырвалось у Мери, и она тут же прижала ко рту ладонь: уж слишком откровенно прозвучал вопрос. — Извините! Просто я в таком отчаянии… Я ненавижу в этом признаваться, Уолтер, но мне нужны деньги. Очень нужны. Не мне лично, а для Колтрейн-Хауса.
В знак того, что он принял ее объяснение, Уолтер слегка кивнул.
— Джек потратит последний пенни, отдаст последнюю каплю крови, чтобы спасти Колтрейн-Хаус. — Они повернули обратно. — К счастью, ему не придется делать ни того, ни другого. А-а… это кто же идет нам навстречу?
Мери увидела своего друга и наставника, приближавшегося к ним по дорожке. Вчера вечером все обитатели дома, кроме Джека, поужинали в своих комнатах, так что никто из них ему еще не был представлен.
— Алоизиус Бромли, разрешите представить вас Уолтеру, другу Джека из Америки. Уолтер, мой наставник и компаньон, мистер Бромли. Уолтер — индеец, Алоизиус. У тебя есть какие-нибудь книги об индейцах? Я бы хотела их почитать. — Обернувшись к Уолтеру, она улыбнулась: — Мне хотелось бы прочитать как можно больше, чтобы стать достойной собеседницей.
Алоизиус глянул на нее своими глазками-щелками.
— Да, Мередит, думаю, в нашей библиотеке есть книги об индейцах. Возможно, они стоят рядом со Словарем Сэмюеля Джонсона. А поскольку ты будешь рядом со словарем, посмотри там слово «неисправимый». — Алоизиус протянул Уолтеру руку, и тот пожал ее. — Прошу прощения за свою ученицу, Уолтер. Она ошибочно полагает, что весь мир ее понимает и любит, несмотря на ее промахи.
— И она совершенно права. По крайней мере, таково мое мнение, мистер Бромли, — улыбаясь, сказал Уолтер, а Мери покраснела до самых корней волос. — Прогуляемся еще? Я заметил несколько растений и большое количество жуков, которые мне незнакомы. Мне бы хотелось узнать их названия, а может быть, и зарисовать в своем альбоме. Что касается жуков, мистер Бромли, не могли бы вы уделить мне немного времени и рассказать об Августе Колтрейне? Как вы понимаете, меня это очень интересует.
Алоизиус насмешливо фыркнул, Мери усмехнулась:
— Давайте, Алоизиус, не стесняйтесь, расскажите Уолтеру об Ужасном Августе.
Старик стал нервно теребить конец своего шарфа.
— А что тут рассказывать, Уолтер, — начал он, но потом, глубоко вздохнув, добавил: — Хорошо, расскажу. Август Колтрейн был туп как бык. Чудовищно вульгарный, невежественный, склонный к насилию, постоянно пьяный, необычайно подлый и мелочный, чрезвычайно грубый. Слава Богу, он умер. Этого достаточно? Я мог бы также добавить несколько красноречивых ругательств, но, боюсь, Мередит тут же впитает их как губка, а позже выжмет их, и скорее всего в присутствии викария.
— Все может быть, — согласилась Мери и, встав на цыпочки, поцеловала морщинистую щеку наставника. — А теперь я вас оставлю, чтобы вы могли познакомиться поближе. Мне нужно на кухню. Хочу убедиться, не слишком ли расстроилась миссис Максвелл, что ей надо накормить три лишних рта. Ведь камердинер Джека тоже приехал?
