— Согласен. — Последний кусочек мозаики встал на свое место. — Думаю, с нас довольно. С меня, во всяком случае.
— Я бы сказал, более чем достаточно. — Кипп обернулся к сквайру Хедли. Сквайр, хотя и выглядел смущенным, кивнул и встал.
— Теперь я могу ему это сказать? Вы это имеете в виду? — спросил сквайр, указывая на Шерлока. — Я могу сказать, что пойманный его светлостью человек не сказал ни слова о том, что Шерлок имеет отношение к Рыцарю Ночи.
— Что? — разом воскликнули трое: Мери, Уолтер и Генри Шерлок.
Джек лишь улыбнулся, чувствуя, как спадает напряжение и наступает упадок сил.
— Все так, мои дорогие, — Кипп лукаво улыбнулся. — Когда мы ехали сюда, наш многоуважаемый сквайр все еще был склонен верить в вину Джека. А если бы Шерлок не признался в убийстве? Если ему каким-то образом удалось бы убедить нашего дорогого сквайра, что он явился сюда с намерением доказать, что Джек и есть тот самый разбойник, но в результате едва не был убит Джеком? Остается только гадать, что бы тогда произошло.
— Кто бы мог подумать, что они братья? Никто даже не догадывался. Вот как все обернулось, Клэнси. Наверное, надо собирать вещички, как ты думаешь? Мы можем уйти с легким сердцем, — скзал Клуни.
— Да, — согласился Клэнси, глядя на то, как Джек, тяжело опершись на Мери, медленно вышел из комнаты. — Видимо, так. Хотелось бы только попрощаться.
— Ты понимаешь, как тебе повезло, что ты только ранен? Превозмогая боль, Джек улыбался, когда Мери перевязывала ему руку.
— Но ты ведь все равно меня любишь? — Джек медленно опустился на взбитые Мери подушки в изголовье кровати.
— Да, люблю. Но это не означает, что у меня нет желания тебя придушить. Почему ты мне ничего не рассказал? Обо всем — об отце, о Шерлоке…
— Потому что я не был абсолютно уверен. На самом деле я просто говорил все, что приходило в голову, в надежде, что Шерлок выдаст себя в присутствии сквайра Хедли, который, как я думаю, все еще верит, что Рыцарь Ночи — я.
— Но ты же им был когда-то.
Джек подался вперед, чтобы дотянуться до Мери, сидевшей на краю кровати.
— Да, дорогая, но, надеюсь, это останется нашим маленьким секретом.
— Уж конечно, — ответила Мери, опускаясь вместе с ним на подушки. — И пусть Уолтер и Алоизиус остаются при мнении, что люстра упала потому, что она все равно рано или поздно свалилась бы. — Холодок пробежал по спине Мери, и она закрыла глаза. — Как ты решился на такой отчаянный поступок? Ты ведь не верил в существование Клуни и Клэнси и вдруг буквально доверил им свою жизнь. Если бы люстра не свалилась в нужный момент…
— Но она все-таки упала! Я верю тебе, Мери. Если ты сказала, что они были в комнате — значит, так оно и было. Кроме того, я почувствовал запах камфоры — или по крайней мере убедил себя в этом. А теперь я собираюсь поспать. Я же ранен, и ты, дорогая, должна будешь несколько дней — неделю, не меньше — обращаться со мной очень бережно.
— Хорошо. — Мери пристроилась рядом с Джеком. Нежность переполняла ее сердце, но еще не прошел испуг от того, что он находился на волосок от смерти и она запросто могла потерять его. — Я буду очень добра к тебе несколько дней. А потом я убью тебя.
— Узнаю свою Мери, — улыбнулся Джек и вдруг сел. — Боже, Мери! Не верю! Ты тоже чувствуешь запах камфоры?
Мери подняла голову.
— Да-да. Чувствую. Клуни и Клэнси здесь. Я думаю, они пришли попрощаться. — Мери села и оглядела комнату, хотя знала, что не увидит привидений. — Спасибо вам, мои самые дорогие, самые замечательные друзья. — Она смахнула слезы. — Спасибо вам за все те годы, за всю вашу заботу и за то, что спасли нас в этот последний раз. Мы оба благодарим вас от всего сердца.
— Хорошо сказано, не так ли, джентльмены? — Джек поцеловал Мери руку. — Я знаю, что бы вы ответили, если бы могли говорить. «О, расставанье — сладкий миг печали!» Я желаю вам доброй ночи, и да поможет вам Бог, джентльмены! — Джек в изнеможении снова откинулся на подушки. — Я всегда считал, что у меня нет настоящих друзей, Мери. А оказывается, у меня их четверо. Алоизиус, Уолтер и эти два джентльмена. Ты правда думаешь, что теперь Клэнси и Клуни нас покинут?
— Я могу ошибаться, Джек, но они оставались до тех пор, пока не увидели, что мы счастливы. Настало время им отдохнуть.
— Они это заслужили. Они заслужили всего самого лучшего в этом мире и в мире ином. Я люблю тебя, Мери.
— Я знаю, Джек. Я знала это всегда, — тихо сказала она, убирая прядь волос с его лба. — А теперь спи, дорогой.
Ему давно пора заснуть, подумала она, глядя, как у Джека закрываются глаза. Ведь она подсыпала ему в чай опия, чтобы он мог отключиться и забыть все неприятности этого дня.
— Ты все слышал, Клэнси? — спросил Клуни. Оба привидения были в своих лучших костюмах и готовы к путешествию. — Мы великолепные джентльмены. — Он вытащил из кармана огромный носовой платок и высморкался. — А моя маленькая Мери! Такая мудрая, такая любящая. Я буду скучать по ней.
Клэнси тоже всхлипнул и бросил последний взгляд на Джека — на мальчика, каким он его помнил, на мужчину, каким он стал.
— Мы хорошо поработали, Клуни. Мы и не надеялись, что все кончится так хорошо.
— Куда мы теперь направимся, как ты думаешь? Я всегда предполагал, что мы вознесемся в рай. Но разве можно быть в этом уверенным?
Клэнси посмотрел на молодую пару: они лежали, прижавшись друг к другу. Джек спал, Мери отчаянно боролась со сном.
— Не знаю, Клуни. Может, мы все же упокоимся с миром. Хотя это, должно быть, скучно, как считаешь?
Не успел Клэнси закончить, как за их спиной раздался какой-то шум. Обернувшись, они увидели, что стены раздвинулись и стало видно ночное небо.
— Клэнси?
Клэнси взял Клуни за руку, чувствуя, что его притягивает ночь. Но небо вдруг просветлело и вдали появились очертания каких-то предметов.
— Ты видишь, Клуни? — возбужденно спросил Клэнси. — Это сцена. Великолепная сцена. А публику видишь?
Гляди, Клуни. Видишь, что там написано? Все такое новое, сияющее, даже лучше, чем новое. «Клуни и Клэнси. Бродячие актеры». Вот здорово!
Клуни почувствовал, что плывет. Клэнси плыл рядом. Они миновали Колтрейн-Хаус, поднимаясь все выше и выше.
— Я вижу, мой друг, нашу старую повозку… и Порцию! Помилуй Бог — это наша Порция!
— Мы возвращаемся домой, Клуни, — прошептал Клэнси. Он посмотрел вниз на Колтрейн-Хаус, на фигуры двух спящих людей, тоже завершивших свое долгое путешествие друг к другу. — Теперь мы все дома.
