Возможно, так оно и было. И деньги тут помочь не могли – сколько поколений ни копили бы это богатство.
– Твоя мама так и не оправилась после гибели родителей, – продолжил отец. – Но приступы депрессии мучили ее и до этого. Это было частью ее натуры: она радовалась и веселилась, потом становилась печальной, а потом радовалась снова. Кроме того, она часто поддавалась безумным порывам, делала очень странные вещи.
– Ты не советовал ей обратиться к врачу?
– Нет. Я думал, что, если буду любить ее достаточно сильно, с ней ничего не случится. Я не понимал, что такое депрессия. Возможно, у нее было биполярное расстройство или какая‑то другая болезнь. Не знаю. Она не ходила к психотерапевту, так что диагноз ей никто не поставил.
– И ты не догадывался, что она думает о самоубийстве? – заставила себя спросить Лиззи.
Лицо отца приобрело напряженное выражение.
– Иногда она говорила странные вещи о смерти, о том, что считает ее освобождением. Но я никогда не связывал эти высказывания с ее собственными чувствами. – Он болезненно поморщился. – Я очень сильно ее любил, но иногда с ней было безумно трудно. Чем менее стабильной она становилась, тем больше времени я проводил на работе. – Отец опустил голову. – Но мне следовало быть с ней рядом. Я мог бы ее спасти.
Сердце Лиззи заныло от жалости к отцу, которого она до сих пор не знала, к человеку, мучающемуся чувством вины.
– Ты не мог ее спасти, не зная, как серьезно она больна.
Отец посмотрел на нее.
– Если бы я заставил ее обратиться к врачам, она могла бы быть сейчас жива.
– Но уже нельзя ничего изменить. Можно двигаться только вперед.
– И я хотел бы это сделать. Вместе с тобой. – Он поймал ее взгляд. – Однако должен признать, что, когда ты впервые привела Макса в наш дом, я был поражен тем, как вы казались близки. Я понятия не имел, как быть тебе хорошим отцом, а он, как и ты сама, явно знал, как быть отличным другом. Когда он вошел в твою жизнь, мне стало немного легче.
Лиззи чувствовала, как ее эмоции приходят в полный беспорядок. Ей было трудно дышать.
– Максу пришлось пройти через ужасные вещи, когда он был ребенком. Я была единственной, с кем он мог об этом говорить, а теперь он, наверное, совсем один посреди этого хаоса. Ему трудно довериться людям, даже своим братьям.
– В таком случае, тебе не кажется, что ты нужна ему? Больше, чем когда‑либо раньше?
Да. О боже, да. Ей не следовало оставлять Макса в трудную минуту. Даже если он отказывался верить в ее любовь, она могла просто делать то же, что и всегда.
Быть его другом.
Макс провел в спортзале несколько часов, напряженно выколачивая из боксерской груши призраков своего прошлого.
Почему он не мог забыть о том, как поступала с ним мать? Почему эти воспоминания не отпускали его, прячась в темных уголках сознания? Почему он не может справиться с ними, не может стать сильнее своих монстров?
Макс ударил по груше еще раз, и вдруг его охватило теплое и неясное чувство. Он ощутил чье‑то присутствие за спиной.
Это было бессмертное существо. Дух‑помощник Индейцы племени лакота называли таких созданий «тункасила». Буквально оно переводилось как «дедушка», но так звали любых хранителей, независимо от пола. Духи являлись в разных ипостасях, и Макс знал, что явившийся ему помощник женского пола. Он чувствовал ее нежную, как шепот, энергию.
Это происходило с ним впервые. Раньше духи его не посещали. Но сейчас хранительница была здесь и предлагала ему помощь в борьбе с монстрами, обещая, что он избавится от них навсегда.
Макс повернулся и застыл в изумлении. Хранительница выглядела точь‑в‑точь, как Лиззи: яркие голубые глаза, длинные огненно‑рыжие волосы.
В смятении он помотал головой. Неужели гостья приняла форму Лиззи? Или это леди Ари в повседневной одежде? Может быть, тункасила призвала ее вмешаться?
Макс чувствовал себя словно во сне. Возможно, это и был сон. Возможно, он сейчас вовсе не в спортзале, а лежит дома в кровати.
Странное и прекрасное создание приблизилось, становясь еще больше похожей на Лиззи.
– Прости, что не позвонила, – сказала она. – Но я решила, что ты наверняка здесь.
Макс удивленно моргнул и приказал себе собраться. Женщина, стоящая перед ним, вовсе не была бессмертным духом. Она была из плоти и крови. Она была человеком. Она была Лиззи.
Макс призвал на помощь всех духов. Слишком сильно ему хотелось заключить ее в объятия и признаться, каким несчастным он чувствовал себя без нее. Но он стоял, не двигаясь, ощущая, как по лбу стекает пот, так и не сняв боксерские перчатки. Вдруг он притронется к ней, обнимет ее, а монстры все равно не уйдут?
Макс опустил взгляд вниз, чтобы посмотреть на ее руку. Кольцо все еще сверкало на пальце, как и его собственное – под левой перчаткой.
– Ко мне приходил отец, – сообщила Лиззи.
– Да? – наконец заговорил Макс. – Когда?
– Сегодня вечером. Мы очень много говорили, в основном о маме. Он заезжал убедиться, что я в порядке. Он знает, что мы с тобой больше не вместе. – Ее взгляд застыл на его лице. – Прости, что отказала тебе и в дружбе.
– Ты снова хочешь быть друзьями?
– Да. – Лиззи кивнула.
– Даже если мы разведемся?
Она кивнула еще раз. Выражение ее лица было ласковым, решительным и честным.
– Я всегда останусь твоим другом, несмотря ни на что.
Макс снова посмотрел на ее руку и заметил, что лак на ее ногтях облупился. До этого у нее всегда был идеальный маникюр. Такой она казалась ему более хрупкой, но вместе с тем почему‑то сильной.
– И ты готова на это? Готова терпеть боль ради меня?
– Я не могу повернуться к тебе спиной. Я слишком сильно люблю тебя.
Сердце заколотилось у Макса в груди. Нет, она не была духом. Но тем не менее она была его хранителем, его помощником. Он снял перчатки, отложил их в сторону и протянул руку, показывая ей кольцо.
– Я не смог его снять. И на развод я тоже еще не подал. Постоянно говорил себе, что надо это сделать, но у меня так и не хватило духу.
Он окинул взглядом ее фигуру. Полупрозрачная блузка и длинная юбка с цветочным рисунком невероятно ей шли. Цветы в его сознании уже были прочно связаны с ее образом. Он представил, как они падают на нее с потолка, словно боги усыпают ее лепестками.
– С тех пор как мы расстались, я, наверное, сотню раз прошел через наш сад. Заходил в беседку, думал о свадьбе. Без тебя моя жизнь превратилась в пытку, Лиззи.
– Но теперь я здесь.
Она потянулась к нему. Макс заключил ее в объятия, и ее блузка тут же прилипла к его обнаженной коже.
