Росс разворачивается спиной к отцу и под свист братца вытягивает Саманту за компанию.
— Танцуют все! — хлопает в ладоши Женька.
А мне уже все безразлично. Так мерзко никогда еще себя не ощущал. Откровенную похоть Карима Рашидовича замечает и матушка. Вида не подает.
Отец склоняет голову набок, оценивающе скользит глазами по гладкому шелку на теле Кошки. Останавливается на ягодицах, колыхающей пышной груди. Он расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, растирает ладонью подбородок.
Шайтан! С этим пора завязывать, пока я окончательно не возненавидел отца. Поднимаюсь с дивана, пересекаю гостиную, закрываю собой Викторию.
— Забирай сына и возвращайтесь с Самантой к нам домой.
— Ага, щас! — говорит громко, во всеуслышание. — Чтобы ты на Этой подженился?
— Женька останется здесь. Не волнуйся.
— Тогда ладно. — теперь шепчет. — Самой хотелось уйти и побыстрее.
А у Росса-старшего незримая корона на голове выросла. Он горд, как никогда, за Вику. Блаженно растекся по дивану с ухмылкой пялится на Хасана.
Я спешно прикрываю плечи Виктории накидкой и невольно оборачиваюсь на отца. Что также холодно не сводит с меня глаз. И мы понимаем друг друга без слов. Я зол до дрожи. Предатель. Я молча увожу Кошку наверх, чтобы собрать Мурада.
— Фархад, только не задерживайтесь сильно. Понимаю, конечно, они твоя семья, но эта Фарида меня бесит.
Вика осторожно берет спящего сына на руки. Укладываю бутылочки, салфетки в спортивную сумку.
— Нужно попрощаться, да?
— Только с матушкой.
Дотрагиваюсь щеки Вики, опускаю глаза на ее сладкие, чуть влажные губы. Моя страстная огненная госпожа. Накрываю их поцелуем. Я слышу скрип двери и голос. Ледяной. Раздраженно отстраняюсь.
— Уже уходите? А почему не говорите, Фархад?
— Не догадываетесь, Карим Рашидович? М?
Хрип сквозь зубы и Вика удивленно округляет глаза сначала на меня, потом на отца.
Аллах, провалиться мне сквозь землю. Касаюсь ладонью поясницы Вики, торопливо увожу прочь от отца. На ходу прощаемся с матушкой. С остальными объяснюсь сам.
Быстрым шагом на улицу, где нас уже ждут сумасбродные Россы. Да, они странные. Особенно Женька. Но не такие лицемерные, как кровные родственники. Блядство. Я не знаю, как теперь относиться к отцу. Усаживаем женщин в мой внедорожник, сами возвращаемся в дом.
Глава 30
Виктория.
— Они теперь возненавидят меня, да, Саманта?
Прижимаю сына к груди, жена брата с каменной моськой только дергает бровью.
— Ты не могла по-другому. У вас в крови бороться за свое до последнего. Так делал Женька и вот теперь ты. Не волнуйся, Вик, наши мужчины вместе. И этот безумный коктейль не разбавить никаким невестами!
Водитель двигается с особой осторожностью, но на полпути заметно прибавляет скорости. Кармий знает толк, когда сходить по большому. Окошки открывать нельзя и кондиционер включать тоже.
— Извините.
— Да, ладно. Я с Евангеличкой нанюхалась.
Отмахивается Саманта. Спесивая белоручка в прошлом. Достает телефон последней модели созванивается с няней, а я прислушиваюсь. Как там делишки у моей племянницы?
По трассе свободно и через минут сорок у дома Фархада мы с блаженством потягиваем свежий воздух. Я устала, честное слово. Внутри коттеджа первым делом кричу:
— Динара, у нас подарочек! Искупай, пожалуйста, сына.
Отдаю ребенка. После водных процедур кормежка. Запираемся с Самантой в детской. Проверяю наличие посторонних ушей. Переглядываемся и девушка звонит Женьке, ставит на громкую связь:
— Баламут, ну что там у вас? Мы должны знать все.
Напрягаюсь всеми фибрами, пока Кармий причмокивает довольненький.
— Погоди, выйду на улицу. — Сопит, кряхтит, просачивается между родственниками. — Да ни хрена. Алиевы молчат, только зыркают друг на друга. Фарида ваша сидит тише воды. И если вам интересно, я сожрал все засахаренные фрукты с общей тарелки и сейчас жду, когда Фархаду все это надоест, и мы домой поедим.
— Не подпускай к нему Фариду! — в голос говорим одно и то же.
И брат цыкает.
— Да нафиг она ему сдалась. Ну? Закутали по самые глаза и еще неизвестно какая внутри конфетка. Ща, минут двадцать и Фархадик точно не выдержит. Отбой, ко мне приближаются его дядьки. Опять придется рассказывать о жизни в Греции.
Росс сбрасывает вызов. И я надеюсь как можно реже сталкиваться с семьей Фархада в будущем. Хотя нельзя так.
— А вы сделали Леониду свидетельство о рождении?
Злюсь, хочу подавить Саманту взглядом, безуспешно. Смотреть на людей как на говно умеет только она.
— Кар-мий. А папашка Фархада говорит, что Ахмед.
— Ну ты же понимаешь, что Алиевы никогда не согласятся на твое имя так же, как на мое. Да и Вик… Кармий Алиев?
Саманта морщится. И я тоже осознаю, что при выборе имени сыну думала, что не встречу Фархада до самого совершеннолетия ребенка. Не полюблю своего холодного айсберга.
Саманта снова продолжает:
— Дамир. Почти как Данил. Ни нашим, ни вашим. М? Росс?
— Мне непривычно!
— О сыне подумай. Ты бы хотела, чтобы тебя звали Кармием?
Вот этот строгий училкин голос Саманты. Будто я тут стишок не рассказала, а не сыну имя обсуждаю. Но в чем-то она права. И мне, черт возьми, нравиться. Зато не Ахмед.
Дилара приносит нам чай с ромашкой и мятой. Отпаиваемся с Самантой. Охраняем сон дитя. Мы слышим бас Фархада и матерные наречия Росса на первом этаже. Синхронно подскакиваем с диванчика, толкаемся кто вперед в дверном проеме, замираем у лестницы. Две ждунишки.
— Я тебя, тварь, поддерживал, а ты активы мне зажопил? Нетушки, их, пожалуй, я тоже включу в список калыма!
— Ты хочешь меня без копейки оставить, Росс?
— На стриптизике своем заработаешь. Или что, сейчас меньше денег в трусы сувать стали?
— Завидуешь?
— Еще чего!
Фархад, как всегда, недвижимой ледяной глыбой. Женька мистер-эмоция размахивает руками, ураганом кружит возле Алиева, нас замечает. Недовольных писец. И тут же язык прикусывает.
С силой сжимаю лестничные перила и наперед знаю, что это их пристанище разврата буквально выпрашивает нежданной проверочки. Ревизорро, еп твою мать. Без белой перчатки.
Спускаемся с Самантой к мужчинам. Я всем своим видом показываю, что ничего не пропустила мимо ушей. Россы, по инициативе Женькиной, и минуты не хотят оставаться в доме, где “вибрирует Фархад”. Не мои слова, естественно.
