жизни?
— Мраа дал нам такой. У нас больше нет. Я возьму твой.
— Если раньше Риур не убьёт Ваата.
Вождь опять ощерил зубы:
— Сын Мраа не боится Ри-Ура. Если он…
Ваат замолк и обернулся на шум позади. И сдавленно захрипел, когда увидел бьющиеся в агонии тела своих людей, над которыми стояла Ора, с длинным костяным отщепом, заточенным на камне и обожженным на костре, и с которого медленно капала кровь людей Мраа. В другой руке — копьё, занесённое для броска.
— Ты… — только и успел сказать Ваат.
Отточенная годами практика метания не подвела и в этот раз. Коротко свистнув, копьё Оры пробило с хрустом горло смуглого вождя, опрокинув его навзничь. Тот захрипел, забив ногами по мелкому щебню, пытаясь выдернуть древко, но еще больше рвал рану, заливая всё вокруг кровью. Забился ещё сильнее, выгибаясь, да так и затих, стиснув копьё скрюченными пальцами.
Риур тоже упал, даже не пытаясь выставить руки перед собой. Лишь где-то в глубине сознания возникла удивлённая мысль — а как она так быстро очнулась… Впрочем, хорошо, что очнулась. И плохо: она не медик, всё, что сможет — донести его до стоянки. А сколько до неё? А преследователи? Если она его потащит, то преследователи, если есть таковые, нагонят быстро. Ора не выстоит. И из него боец никакой. И с затихающим новым удивлением почувствовал, как ему в руку вложили тяжёлую коробочку, его же рукой приложили к кровоточащей дыре в грудине, как впиваются в открытую рану иголки аптечки, которая недовольно зажужжала, прилипнув намертво к телу, активируя стягивающие пластины, больно потянувшие края раны… Ну вот, уже тактильные галлюцинации начинаются, усмехнулся Риур.
Додумать он не успел: Ора одним рывком дёрнула его с земли, приподняла, и, ахнув от натуги, закинула себе на плечи.
— Брось ты… — попытался образумить Риур, но мысли вдруг сплелись в один непонятный узор и он отключился.
Дальше всё было сплошным бесформенным клубком воспоминаний. Долгая тряска — его куда-то несли, иногда останавливаясь. Потом опять несли.
Дым костра.
Запах мокрой травы.
Боль от чего-то острого в боку, и так несколько раз, пока Риур не сообразил, что ему зашивают рану. Но сопротивляться сил не было. Лишь мелькнула вялая мысль, что, скорее всего, аптечки все закончились. И опять беспамятство.
Чьи-то руки, бережно укрывающие его чем-то мягким. Кто-то вливает в рот тёплую жидкость, где ещё чувствуются стимуляторы. От которых его долго рвёт и от чего опять провал в памяти. Снова запах дыма от костра. Тёплая кашица, которую ему запихивают в рот, уговаривая съесть. Невкусно, но желудок благодарно отзывается.
Пить… Очень хочется пить. Всё равно что — даже тухлую воду из болот, но пить. Видимо, Небо отозвалось на просьбы и в рот ему заливают холодную вкусную воду. Организм медленно, но верно перемалывает все повреждения, жаль, что долго. Иногда очень мутит и тошнит, иногда с удивлением видишь комок густой крови, который выплёвываешь с кашлем. И опять провалы. Потом стало совсем худо. Регенерация не спасала, организм был просто не в состоянии бороться — и Риур вдруг понял, что умирает. Мысль, тягучая злая мысль о том, что что-то не успел, не сделал, будто придала сил. Даже сердце заболело, когда по венам пошло тепло, вырабатывая стимуляторы. Риур упрямо, в каком-то вязком полусне, заставлял сердце прокачивать кровь, попутно выискивая незажитые повреждения. Ага, теперь вот и заражение крови… Ладно, уберём. Помогло как-то. Может, ещё и потому, что заботливые чьи-то руки постоянно выполняли просьбу? Воды бы. Дают. Шея болит. Крепкие пальцы переворачивают на бок, поглаживая по волосам — и боль отступает. Иногда очень больно отзываются не до конца сращённые кости — в рот заталкивают что-то горькое, тёплое, и боль почему-то отступает.
И ещё… неосознанное что-то… тёплые сильные руки, гладят его, ласкают… Уставший организм неожиданно легко отозвался на ласки. Было хорошо, тепло, сладко… Что это было? Риур не смог понять. Сколько он был в таком беспамятстве — он не помнил.
Помнил лишь то утро, когда впервые осознанно почувствовал свежий зябкий воздух. Вдохнул, пробуя на вкус, но закашлялся. И захлопал глазами, увидев над собой озабоченное лицо Оры…
— Привет.
— Пир… пирвет, — отозвалась она настороженно. — Ри-Ур держит дух жизни?
— Угу. Я ещё жив, Ора.
И закрыл глаза, сил не осталось. И тут же вспыхнула картинка: потемневшие скалы с чахлыми кустами, смуглый вождь-каннибал, Ора с длинным окровавленным ножом в руке. Риур попытался сесть, но охнул и лёг обратно. Потом поднял руку:
— Помоги.
Ора, ворча что-то под нос, усадила его, развернув спиной к дереву, у которого он лежал. Пилот провел рукой под собой. Мягко лежать. И нащупал наломанные тонкие хвойные ветки, которыми было устелено его место под одеялом.
— Ора давно меня несёт?
Девушка молча пошевелила губами, что-то подсчитывая, потом показала две растопыренных пятерни, после чего еще четыре пальца:
— Столько дней. Ри-Ур умирал. Ора несла.
Риур уставился на неё долгим взглядом. Четырнадцать дней? И все четырнадцать она была рядом, получается. Тащить его столько дней, не бросая… В чём их сила? В малочисленности? В привязанности? Или сострадании? Голова отозвалась болью. Риур вздохнул:
— Ора меня спасла.
Она лишь отмахнулась:
— Ри-Ур пошёл один. Я не спала сильно, видела, куда ты пошёл. Ты сильный, ты сам знаешь, что надо. Я ждала, когда вернёшься…
Вот оно как. Стимуляторы ей — как мёртвому припарка. Вот она, жизнь в дикой природе, где крепкий сон — далеко не залог здоровья…
— Я ждала до солнца. Пошла смотреть Ри-Ура. Видела, как он бежал. Ора ещё видела, как за Ри-Уром бежали, хотели убить. Я не дала.
— Почему?
Да-а-а… глупый вопрос. Ора подумала и простодушно ответила:
— Ора хочет мужем Ри-Ура.
Он закашлялся. Но девушка уже поняла и виновато добавила:
— Не только поэтому, что хочет Ора мужем Ри-Ура. Ри-Ур сильный, Ри-Ур из дома Мана-Саи. Нельзя оставить своего так. Надо помогать.
Ага… Риур помолчал, вытер губы и тихо сказал:
— Ри-Ур очень благодарен Оре. Ри-Ур всегда будет верный Оре и будет её выручать всегда.
Она аж просияла, но чему-то своему. Риур усмехнулся: неужели женщины и тут такие же, как в их Кланах? Вот же постаралась Мать-Природа, а?
— Ора принимает подарок, — важно кивнула охотница. И тут же, совершенно по-детски, спросила: — Ри-Ур будет сильный как всегда?
Он уже рассмеялся, поморщившись от боли в боку, и кивнул:
— Теперь буду.
Вспомнив что-то, нащупал на боку шрам и спросил:
— Ты зашила мне рану?
Она кивнула:
— Ты был горячий. Там было плохо, надо было
