он, нахмурив брови в замешательстве.
— Потому что… Потому что… — Я хмыкаю, заставляя его ухмыляться, когда тыкаю пальцем ему в лицо. — Перестань быть таким милым и добрым! — Я проношусь мимо него, слыша его смех за спиной. Мгновение спустя Катон снова берет меня за руку и ведет в другом направлении, к библиотеке. Мы заходим внутрь, и он радостно машет своим людям. Они приветливо машут ему в ответ. Некоторые с любопытством смотрят на меня, а некоторые откровенно игнорируют.
Рим не за один день строился, и это лучше, чем съесть меня.
Хотя я бы не возражала, если бы это сделал Катон…
Нет, плохие мыслишки!
Катон ведет меня через стеллажи. Обшарпанные деревянные конструкции явно вычищены и приведены в порядок, и когда мы выходим на середину, я замираю. Здесь очень здорово, правда. В центре расставлены столы, за которыми сидят монстры и читают при свечах. Я не могу не чувствовать себя здесь как дома. Вокруг нас по кругу стоят книжные шкафы, простирающиеся до самого горизонта, а сзади — огромная железная лестница, ведущая на верхний уровень, где еще больше книжных стеллажей. На некоторых из них есть свободные места, другие книги погнуты, помяты или даже уничтожены, но видно, что они потратили много времени на уборку и ремонт этого места. Стены в трещинах, но чистые, некоторые окна разбиты, но заклеены, а в фонарях висят свечи, освещая пространство теплым, приветливым светом.
Пол вымыт, и хотя на нем кое-где видны следы от когтей, он по-прежнему прекрасен.
— Здесь так уютно, — бормочу я, когда Катон позволяет мне осмотреться, а затем, не говоря ни слова, проводит экскурсию по зданию. Катон показывает мне книги, все еще закрытые в шкафах, и те, которые они не смогли починить, аккуратно сложенные в задней комнате. Там сидит монстр, который перебирает книги, пытаясь спасти их, что меня одновременно удивляет и восхищает.
Затем Катон ведет меня наверх, щелкая когтями по металлическим перилам, и, оказавшись на площадке, он отпускает мою руку.
— Броди на здоровье, — наставляет Катон.
Я так и делаю, проходя между стеллажами и проводя пальцами по корешкам. Достаю несколько книг, пролистываю их, ухмыляясь тому, как за ними ухаживали. На них даже наклеены пометки о том, что их можно взять на время. Мое сердце успокаивается, и чем дольше я брожу, тем больше меня наполняет покой. Находясь здесь, я словно оказываюсь дома и на мгновение представляю себе библиотеку, в которой провела детство, свернувшись калачиком в углу, чтобы скоротать день. В конце концов, я решаю найти Катона, и для этого мне приходится обыскать все проходы.
Когда я снова встретила его, он расслабленно уселся, согнув ноги у противоположного шкафа с книгами. Его голова была наклонена в сторону, а в огромной ладони держал тонкий роман, кажущийся крошечным. Какое-то время я просто наблюдаю, как Катон жадным взглядом бегает по странице, как аккуратно переворачивает страницы когтями, а губами бесшумно шепчет слова, как будто ему хочется произнести их вслух.
Я опираюсь плечом на стоящий рядом шкаф и случайно задеваю книгу. Звук тихий, но он поднимает голову. Заметив меня, Катон откидывается назад, и на его губах появляется приветливая улыбка, а я краснею от того, что застала его за этим занятием.
— Что ты читаешь? — спрашиваю в оправдание того, что я за ним подглядывала.
В огромном монстре со шрамом, читающем книгу, есть что-то невероятно привлекательное.
Он протягивает руку, и я беру ее, ожидая, что он усадит меня рядом с собой, но вместо этого он опускает меня между своих раздвинутых ног так, что я оказываюсь спиной к нему. Он кладет голову мне на плечо и обхватывает одной рукой книгу, а другой играет с моими волосами, обвивая хвостом мои лодыжки. Движение было таким естественным и быстрым, что я просто сижу и моргаю.
Мы обнимались прошлой ночью, но я спала. Теперь, когда я не сплю, все кажется очень интимным. Его дыхание проносится над моим ухом, и я чувствую биение сердца Катона, твердость его мышц и движение его губ, пока Катон продолжает читать. Я откидываюсь назад и читаю вместе с ним, сосредоточившись на словах, а не на ощущении этого очень большого, мускулистого мужчины, прижимающегося ко мне каждым сантиметром. Постепенно нервозность проходит, и я погружаюсь в историю.
Я вздыхаю, когда героиня убегает от любви всей своей жизни из-за недопонимания, и Катон крепче прижимает меня к себе. Повернув голову, я прячусь в его объятиях.
— Ой, мой самый нелюбимый момент в книге, — бормочу я. — Знаю, что обычно все заканчивается счастливым концом, но эта часть между тем, чтобы отпустить все и бороться за счастье? Меня пугает, что у них не хватит сил бороться за него.
— Мне тоже нравится, — пробормотал Катон. — Но такие моменты также являются моими любимыми. — Я поднимаю на него глаза, и Катон улыбается. — Тот момент, когда они понимают, как сильно любят друг друга, и чем они готовы рискнуть, чтобы сохранить этого человека. Да, это страшно, перемены всегда страшны, а боль? Конечно, больно, но это лучший вариант, не так ли? Когда они, наконец, получат свой счастливый конец, они будут заслуживать его гораздо больше.
— Наверное, я никогда не думала об этом в таком ключе, — шепчу я, когда Катон нежно убирает прядь волос мне за ухо. — Обычно я закрываю книгу и ухожу ненадолго.
— Тогда позволь почитать ее тебе, — бормочет Катон, и я закрываю глаза, когда его голос омывает меня, пока Катон читает главу за главой, вплоть до того, как пара снова оказывается вместе. Все это время его низкий, мурлыкающий голос переносит меня в историю. Мягкие поглаживания Катона по моему боку, бедру и руке приводят меня в чувство, а когда он начинает читать сцену секса, я становлюсь ярко-красной и ерзаю, одновременно нервничая и возбуждаясь. Я слышу, как Катон вдыхает, и издает рык, когда притягивает меня ближе, позволяя мне почувствовать очень твердый и длинный член, доказывающий, что Катон тоже остался неравнодушным. Но Катон не прекращает читать, и я не прошу об этом.
Мы остаемся запертыми в пузыре, пока он читает мне эротику, и желание растет между нами, пока я почти не задыхаюсь, а его голос не становится хриплым.
— Скользя по ее шелковистым бедрам, провожу языком по своду ее стопы, а затем медленно целую ноги, которые уже несколько месяцев представляю себе переплетенными с моими. Остановившись, пробую на вкус каждый сантиметр ее прекрасной кожи, чтобы запомнить этот момент навсегда. Застонав подо мной, она выгибается, стремясь к
