я боялся с Николаем встречаться. Но все вокруг были уверены, что Мария сама нечаянно с лестницы упала, а Николай пришел из огорода и ее уже мертвой нашел, оживить пытался, врача вызывал. Плакал на похоронах сильно. Мама его очень жалела. А я заболел, весь какой-то сыпью покрылся. Приехал отец, увез меня к бабушке на Украину, а мама еще оставалась у Николая какое-то время вместе с Машиной мамой, которая потом Валерика к себе забрала. Меня потом долго лечили, отец с бабушкой не довольны были, что я такой нежный мамсик оказался, рыдал по ночам и писался, увидев близко покойницу. Им я ничего, конечно, не рассказал, а мама, когда приехала, так жалела бедного Колю, что я уже и сам не верил, что все это видел. Стал себе внушать, что это мне показалось. Но я думаю, что Николай и вторую свою жену избивал, а может, и третью.»
В этот момент Ксения Петровна оторвала взгляд от экрана компьютера и повернула голову к двери, откуда раздался какой-то шум. Она увидела внука, который вероятно, давно уже, приоткрыв дверь, смотрит признания Леонида вместе со всеми. Но за Васькиной лохматой головой в дверном проеме было виден еще один силуэт – возле двери стоял кто-то высокий и темный. Ксения вскрикнула, в тот же момент Васька, получив мощный толчок в спину, влетел в комнату, повалился на Катю, а она упала на стол. Митя, спасая компьютер, который Катя сшибла со стола, повалил стул и грохнулся рядом с компьютером в руках.
Пока Ксения помогала встать Мите и Кате, а Катя ощупывала Ваську – цел ли, Райво рванулся из комнаты, но запнулся о вытянутую длинную Васькину ногу и тоже упал, чертыхаясь по-эстонски. Когда он выбежал в гостиную, там уже никого не было. Ксения устремилась вслед за ним и так же в растерянности остановилась, не понимая, надо ли бросаться в погоню, и если да – то в каком направлении.
На верхней галерее показались фигуры Валерия и Виктории, они выскочили из своих комнат, заслышав шум и переполох.
В эту минуту из кухни раздался короткий женский крик. Валерий кувырком скатился по лестнице и кинулся в направлении кухни. Райво и Ксения поспешили за ним.
Окно кухни было распахнуто, и ворвавшийся внутрь ветер сбил на пол стоящие на столе кастрюльки и катал их со звоном по полу. Валерий уже склонился над лежащей на полу Лемпи. Она застонала, Валерий нежно приподнял ее со словами: «Что, Люба, как ты? Где больно?» Люба подняла руку и ощупала затылок: «Я стояла у стола, а кто-то ударил меня по голове чем-то тяжелым и я упала».
–– Это Николай, – констатировал Райво. – Наверное, надо попытаться его догнать.
–– Не надо пытаться, – подала голос появившаяся на кухне Катерина. – Куда он с острова -то убежит? Надо наоборот проверить, чтобы все окна и двери были заперты, чтоб он сюда к нам не возвратился. Это будет гораздо разумней.
Райво, Ксения, Виктория, прихрамывающий Митя и держащаяся за бок Катя разбрелись по дому, проверили все запоры на дверях и окнах и вернулись в гостиную, куда на диван Валерий перенес Любу с компрессом на голове, а рядом в кресле пристроился Васька, у которого шишка была не на затылке, а на лбу, и он тоже прикладывал к ней лед из холодильника.
Все расселись в гостиной, кто на креслах, кто на стульях за столом. Ксения достала из загашника последнюю бутылку виски – неприкосновенный запас и налила всем, даже Ваське капнула пару капель под укоризненным взглядом Катерины. «Это лекарство, доча», – сказала Ксения, провожаемая благодарным взглядом внука.
«Что же получается, что Николай Иванович убил в 1976 году свою первую жену, а позавчера третью что ли? И Светлану, потому что она могла его разоблачить?» – спросила Катя.
«Николай Иванович, папаша наш херов – садист и абъюзер, – сказала Виктория. – Он и вторую жену, можно сказать, убил. Я маленькая была, но помню, как он над мамой издевался. И мне перепадало. Я рада была, когда он свалил. А, мать, дура, все равно его любила – сначала пить начала, но быстро перешла на наркоту. За что было его любить – не пойму я этих баб-идиоток. Когда я узнала, что он опять женится, я нашла эту Наталью, специально приехала, рассказала ей, что наш хваленый профессор – садюга настоящий, особенно любит женщин своих унижать и бить. А она мне такая: «Зачем Вы клевещете? Я понимаю, мол, Ваши чувства: он Вас маленьким ребенком бросил. Но ведь он пытался Вашу мать спасти, но подумайте, каково это жить с наркоманкой? Я ей говорю – так она же после наркоманкой-то стала, после того, как он о нее ноги повытирал и бросил. А она такая: Вы совсем его не знаете, он замечательный, он и Вас любит, и Валерия. Смотрите, как он Валерию помогает!
Помогал он тебе, Валерик? – обратилась Виктория к брату. – Если б не Леня, ты б уж давно бы с моей мамочкой на том свете герыч разбодяживал. А потом, когда ты вырос и выучился на Ленины деньги, папочка нашел тебя, как собаку в конуре, держал на привязи. Чем он тебя привязал, Валерик, расскажи.
Валерий, погладив по волосам Любу, чья голова лежала у него на коленях, сказал: «Это совсем другая история, я совершенно не хочу ее здесь рассказывать, и без того все ясно».
–– Подождите, – подал голос раненый Васька – А что здесь-то произошло? За что он Наталью убил? Просто озверел опять, как с этой тетей Машей?
–– Да никто Наталью не убивал, она сама бросилась из «Фонарика» этого. Подходила ко мне во время похорон, пока папаня соболезнования принимал, отвлекся, показывала синяки, плакала, что больше не может выносить эти издевательства его и побои, говорила, что я права была. Я ей сказала, так уйди от него, дура и расскажи всем, какой на самом деле этот великий ученый и учитель. А она – он убьет меня, если я рот открою. Ну я ей: Терпи тогда или убейся сама, если терпеть не можешь, а уйти не хочешь. Вот она и сиганула с вашей башни. Он ее и тут мучил наверняка, а потом Вам всем лекции красивым голосом читал, а вы все ему в рот смотрели, как же «харизматик», едрена вошь! Он любил, когда его так называли.
–– А Светлана?» – подала голос Катя.
–– Светлану, я думаю, я практически уверена, – вступила в разговор Ксения Петровна, –убил
