и все тумблеры сразу опустились в позицию «выкл.». Включенным, твердым и стоячим остался только один. И это был совсем не тумблер.
Рулить с этой штуковиной в штанах оказалось адски сложно. Она отвлекала. Требовала женской ласки. И тепла! А когда мы добрались до квартиры — пожелала прямо сейчас забраться в самую горячую влажную норку. И остаться там на ближайшие четыре часа.
Если бы не одна бессовестная провокация, стоившая мне всех извилин, я бы так и сделал. Наклонил бы свою феечку прямо возле входной двери и пахал бы до вечера в поте лица.
Но эта незнакомая, слишком смелая женщина требовала другого подхода.
— А теперь рассказывай, где же ты потеряла свое платье?
Оторвавшись от губ феечки, я содрал с нее пальто. И еще сильнее охренел от вида.
Это было сильнее выстрела в упор. Действеннее удара дубинкой по голове.
Только кружево и шелк. Чулки и белье. Тонкое. Идеально облегающее все нежные выпуклости и сладкие складочки.
— Как задницу не отморозила? — во мне резко включился собственник.
— Ты так быстро вел меня к машине, что не было ни одного шанса замерзнуть. — Эта провокаторша даже не покраснела. Расстреливала меня своими острыми сосками. И не вспоминала, что такое совесть.
Совсем испортилась!
— А в суд ты тоже так приехала?
Никаких сил не было держаться. Рвало на части от желания облизать ее всю и выпороть до красной жопки.
— В суд, как приличная девочка. — Женя все же сжалилась. Закусила губу и взглядом указала на сумочку. — Потом переоделась.
От этих слов меня будто волной валерьянки окатило. Сердце наконец перестало скакать как ненормальное, и пульсация в висках больше не напоминала инсульт.
— Училка. — Кайфуя от того, как вспыхнули зеленые глаза, я прижал Женю к стене. Втянул аромат. И скользнул лапами под белье. Правой сверху. Левой снизу. Чтобы никто не обиделся.
— На мне где-то написано, что я училка?
Она попыталась сделать обиженный вид. Но с пальцем между влажных складок получилось только удивленный.
— Пахнешь училкой.
Я добавил к одному пальцу второй и толкнулся глубже. Насаживал на руку свою девочку. Растягивал ее, чтобы сразу приняла меня целиком.
— А училки как-то особенно пахнут? — сорвалось с алых губ со стоном.
— Мел и бумага. — Оттянув бюстгальтер вниз, я, не моргая, уставился на грудь. Белую. С россыпью веснушек, будто кто-то посыпал мою девочку корицей. — Чувствую себя пацаном, у которого на классную каменный стояк.
— Боже… Бояринов… — Женя всхлипнула и задрала голову вверх, вытягиваясь в струнку. — Я сейчас своих старшеклассников бояться начну.
Словно тоже больше не могла, она закинула одну ногу мне на бедро. Раскрылась, как ракушка с драгоценной жемчужиной.
— Зря. Чужой страх притягивает лишь сильнее.
Пальцы внизу были уже влажными. Моя феечка оказалась такой отзывчивой, что ей хватило всего нескольких движений. Бархатная плоть так и просила, чтобы я расширил нежный вход уже другим способом. Заполнил до отказа.
Дикое искушение.
— Ты меня пугаешь своими школьными ассоциациями.
Женя закусила губу и вздрогнула всем телом, когда спустился губами к ее груди и легонько укусил упругий сосок.
— Такая пугливая.
Я подул на нежную кожу. И тут же повторил игру со вторым соском. Но теперь уже не дул, а лизал. Быстро. Тщательно. Чтобы дрожала сильнее и сама насаживалась на меня.
— У моей хорошей девочки даже в институте не было плохих мальчиков? Таких, чтобы отучили бояться. — Заглянул ей в глаза.
— Я была очень скучной для плохих. Заучкой.
Женя выгнула спину дугой и тихонько зашипела. Как маленькая дикая кошка. Совсем не «хорошая». Ни капли не «правильная».
— Думаю, ты ошибаешься.
Как последняя сволочь, я вынул пальцы из моей девочки, так и не дав ей кончить.
— Готов поспорить… — Двумя руками обхватил шею, заставляя смотреть на меня. — … они днем и ночью дрочили на твои фото, мечтая оказаться между этих шикарных ножек. Учились трахать других, только чтобы представить тебя на месте тех девчонок. И хоть немного спустить пар.
Я потерся грубым швом брюк о ее подпухшую плоть и чуть не кончил от яростного взгляда, который достался в ответ.
— Паша…
Женя больше не стонала. Не гнулась. Все черти в ее глазах выстроились в ряд и зажгли сигнальные огни.
— Проси! — Я даже руки убрал с ее груди.
Словно потребовал чего-то невозможного, моя упрямая фея тряхнула гривой и гордо вскинула подбородок.
Школьная воительница с промокшими насквозь трусами.
— Хочешь поиграть?
В штанах ломило, но крышу от непривычного азарта рвало намного сильнее.
— Хочу тебя, — прозвучало едва слышно.
— Тогда… — Я быстро окинул ее взглядом. Жадно сглотнул. А потом быстро стянул со своей шеи галстук и завязал Жене глаза. — Иди ко мне.
Сделал первый шаг назад.
— Я совсем ничего не вижу.
Моя девочка попыталась спустить галстук вниз, но я остановил ее приказом:
— Нет-нет! И не пытайся! Иди на голос.
Я отошел еще дальше. И как последний мазохист, полюбовался моим сокровищем с расстояния. Длинными ногами в чулках. Тонкой талией. Налитой тяжелой грудью. И сливочной кожей, от одного вида которой во рту собиралось целое озеро слюны.
— А если я тебя не послушаю?
Женя больше не трогала галстук. Бледные ладони стекли по телу вниз и обхватили грудь. Спрятали самым подлым образом.
— Будешь послушной девочкой, получишь член. — Я опустился на диван и с облечением расстегнул ширинку.
— А что будет за непослушание?
— У тебя такая роскошная попа… Такая упругая. Охрененная. — Сам обхватил свой член и, чтобы не сдохнуть от красоты перед глазами, стал поглаживать его все быстрее и быстрее. — Признайся, она еще девственница?
Глава 17
Паша
Пожалуй, сдохнуть от инфаркта было не такой уж плохой идеей. Немного неприятно, но точно быстрее, чем пытка, которую я устроил своей осмелевшей девочке.
Простенькая ролевая игра в прятки оказалась настоящим испытанием. Как я и потребовал, Женя не стала снимать галстук. Вместо этого она пошла на мой голос так красиво, так убийственно эротично… без пошлого вихляния, без поглаживаний. Но настолько медленно, что когда остановилась рядом, я чуть не кончил в собственный кулак.
Вместо заветной попки пришлось опустить мою школьную королеву на колени и спасти себя ее горячим ртом. Нафаршировать фею белком до самого горла. До черных разводов под глазами. До распухших губ, которые обхватывали член так же плотно, как и ее нежная киска.
Башню на осколки рвало от ощущений. Будто не трахались вчера как обдолбанные виагрой кролики. Будто вообще не знал, что такое минет, до сегодняшнего дня.
Контузило от ее языка и безумного взгляда
