от метели. За высоким дощатым забором виднелись крыши сараев, бульдозеры. Из высокой трубы лениво вился дымок.
Обрадованный водитель танка включил вторую скорость и, далеко опередив колонну, затормозил у вытянувшегося вдоль шоссе одноэтажного дома.
…С утра Самохин не находил себе места. Оставаться в управлении он не мог. Давила тишина в кабинете. В сдержанном говоре за стеной звучало что-то тревожное. Тянуло туда, где слышались лязг тракторных кранов, грохот подтаскиваемых тягачами валунов, голоса осипших от усталости и долгого пребывания на морозном ветру рабочих.
Самохин понимал, что помощь его здесь не нужна (руководил наращиванием противолавинного вала, прикрывающего обогатительную фабрику, опытный инженер), но уйти отсюда не мог. В прошлом он и сам немало полазил по горам, а потому живо представлял, как работают наверху разведчики и как злой, леденящий ветер режет глаза, выбивая на ресницы слезу за слезой, и как они, падая на грудь, застывают мутными льдинками. Мысли об этом мешали сосредоточиться, отвлекали от того, что делалось на площадке. Порой хотелось самому взяться за ручки носилок и тяжкой физической усталостью заглушить растущее беспокойство.
Внимание Самохина привлекла группа новичков, работающих у тракторного крана.
- Кто так стропит рельс? - Он крупными шагами направился к рабочим. - Это же не дерево, а металл. Сорвется рельс - мокрое место останется от человека.
Самохин стал увлеченно показывать, как следует стропить. Наконец-то понадобилось его вмешательство.
Стальной трос надежно прихватил рельс, когда Самохин заметил пробирающуюся по торной стежке курьершу. Женщина согнулась в глубоком поклоне порывистому встречному ветру.
- Приехали!.. - крикнула она издали.
Дальше Самохин не слушал. Он сорвал с головы шапку и, размахивая ею, побежал наперерез проходившему стороной тягачу.
Тракторист затормозил.
- К управлению! - Самохин поднялся в кабину. - Быстро!
Еще издали он увидел темную глыбу танка. Шихов вернулся. А Крестовников?
Шихов рассказывал о нелегком пути к дорожникам, а Самохин нетерпеливо посматривал на часы. Шестой час! Мог бы и Крестовников уже вернуться. А если с ним что-то случилось?..
Самохин гнал недобрые мысли, а они становились все более назойливыми. Разведчики могли провалиться в укрытую снегом расселину, соскользнуть с кручи, попасть в небольшую “местную” лавину. Да мало ли что может случиться в горах!
Самохин с досадой тряхнул головой. Что с ним? Шести часов еще нет, а он не может отделаться от зловещих предположений.
Время тянулось медленно, невыносимо медленно! Но вот минуло шесть часов. Четверть седьмого, половина…
- Надо было снять с танка рацию и дать ее Крестовникову, - с досадой произнес Шихов, - тогда бы мы могли получать с горы информацию о ходе разведки.
Самохин молча достал из ящика письменного стола пистолет с толстым стволом, банку с ракетами и вышел на крыльцо.
Звонко щелкнул выстрел. Ракета прочертила в воздухе дымную полосу и повисла над поселком.
Прошла минута, вторая.
Самохин нетерпеливо прошелся около управления. Достал вторую ракету. Неторопливо загнал ее в ствол пистолета, но выстрелить не успел. Над склоном Кекура, совсем, казалось, недалеко от поселка, взвился ответный белый огонек. Он коротко завис вверху, разгорелся и с нарастающей скоростью устремился вниз.
Крестовников вернулся в начале девятого. Пока его продрогшие помощники сгружали с прицепа заснеженную горную лодочку, он устало сидел на крыльце.
- Пройдемте ко мне, - пригласил Самохин. - Имущество приберут. Все будет в сохранности.
Он ни о чем не спросил промерзших до костей разведчиков. Прежде всего надо было обогреть их, накормить.
На столе появилась бутылка коньяка. Люся внесла сковородку со шкворчащей - только с плиты - колбасой.
- Садитесь, садитесь, - торопил Самохин неловко замявшихся парней. - Ждать никого не будем.
И стал разливать коньяк.
- Не откажусь. - Шихов поднял рюмку, полюбовался на свет золотистым напитком. - Хорош!
- А ты что смотришь? - обратился Самохин к притихшей в непривычной обстановке Клаве Бурковой. - После такого похода рюмка коньяку не помешает.
Разведчики ели молча, даже сосредоточенно, наслаждаясь отдыхом, теплом. Никогда еще горячая колбаса не казалась такой вкусной. Не успели покончить с нею, как подоспела яичница. Снова поплыла над столом бутылка. Ничто в эти счастливые минуты не напоминало об опасности.
Первым заговорил Крестовников:
- Вам, понятно, хочется знать, с чем мы вернулись оттуда. - Он кивнул в сторону Кекура. - Я не могу точно определить, когда сойдет лавина. Но в том, что она сойдет, нет никаких сомнений. Она может обрушиться ночью или протянет еще неделю-две. Хуже другое! Чем позднее она сойдет, тем сильнее будет ее удар.
- Утренний прогноз обещает прекращение осадков, - вставил Самохин.
- Это ничего не изменит, - ответил Крестовников. - Слишком много снегу навалило на горе. В особенности на восточной части склона. Под воздействием солнца и ветра на снежной поверхности со временем образуется толстая корка, или, как принято говорить у нас, гляциологов, “снежные доски”. К весне, когда корку пригреет солнце, она может достигнуть метровой толщины и больше. Лавина обрушится, как масса рассыпного кирпича, несущегося со скоростью пятьдесят - шестьдесят километров в час. Представьте себе ударную мощь такого тарана!
Самохин не разбирался в тонкостях лавиноведения. Но как инженер он живо представил себе несущуюся по склону со стремительно нарастающей скоростью массу огромных кирпичей из слежавшегося крепкого снега.
Непрочный покой в доме сразу развеялся.
- Что вы предлагаете? - спросил Самохин.
- Прежде чем предлагать, придется сделать кое-какие расчеты, - ответил Крестовников.
- Все же? - настаивал Самохин. - Не эвакуировать же предприятие?
- Что вы! - воскликнул Крестовников. - Надо сделать все возможное, чтобы не допустить этого.
Горячность, с какой ответил Крестовников, несколько успокоила Самохина. Он достал из шкафа карту и, сдвинув посуду, разостлал ее на столе.
Все поднялись с мест, стеснились у карты.
С севера на юг карту разделяла темная гряда Кекура. Выделялась над нею скала со странным названием Петушиный Гребень и отметкой 1682 метра. Внизу, в лощине, голубой тесьмой вилась Тулва и уходила в продолговатое озерко - запруду гидроэлектростанции. От озерка отделялись уже две тесемки. Слева тоненькая - отводный канал, по которому в весенний паводок спускали лишнюю воду, не проходившую через рабочую часть плотины. Тулва вырывалась из-под плотины и круто сворачивала на запад. Впрочем, все, что было за поворотом реки и на западном склоне Кекура, никого в кабинете сейчас не интересовало.
- Обратите внимание на это место. - Крестовников взял карандаш и, пользуясь им, как указкой, обвел продолговатый круг под Петушиным Гребнем. - Здесь метелевый снег образовал длинную
