этот обряд проходили?
— Я?.. Да. Еще в одиннадцать лет. Именно с этого возраста «оборотни Христовы» обязаны участвовать в битвах против нечисти.
— О-о-о.
— Я в них не участвовал.
— А-а-а. Видно, накейо на вас лично не хватило. А как этот обряд проходит?
Мужчина, оторвавшись от столба, встал напротив меня:
— Довольно болезненно… для ребенка. Зоя…
— И что с вами делали?
— Ну, хорошо, — глянул он на меня из подо лба. Потом добавил. — Раз у нас с вами — «обоюдно-честные отношения», — и потянулся к верхней пуговице рубашки.
— Это вы о чем сейчас? — уткнулась я носком туфли в песок, притормозив свое качание.
— Сами увидите, — и через несколько секунд распахнул полу на левой половине груди. — Ну?
— Что, «ну»? — подалась я с сиденья, оказавшись глазами почти напротив выцветшей татуировки. Издали и не разглядишь. Крест и откинувший голову назад волк. — Ух, ты. Две недостающие части цельного образа бенанданти, — выдохнула прямо в мужскую грудь. — Это, действительно, больно… А вот это — что? — перевела взгляд выше, на левую выпирающую ключицу с маленькой бледно-коричневой «кляксой» на ней.
Капитан, отступив, начал быстро застегиваться:
— Мое личное клеймо, — буркнул под нос.
— Так вас еще и клеймили?
— Зоя! Это — просто родимое пятно! У всех мужчин в нашем роду такое. К магии крови и бенанданти не имеет никакого отношения.
— А-а. А чего вы так кипятитесь? Как же наша «обоюдная честность»?
— Может, к баголи вернемся?
— Да пожалуйста!
И «возвращались» мы к ним еще много раз: и до ужина и даже во время него, закончив «выразительное чтение» лишь, когда оно стало больше смахивать за заунывные зевки. Сначала мои. Потом, взявшего на себя инициативу (забравшего у меня брошюру) опекуна. И на следующее утро мы с новым запалом вновь продолжили:
— Так что там с их «одухотворенным трансом»?
— Не знаю. Я все пункты просмотрела. Есть лишь перечень трав для окуривания и календарь благотворных дат, обрывающийся сто тридцать два года назад. Да сами еще раз гляньте.
Мужчина, проигнорировав протянутые к нему листы, наморщил лоб:
— Я тоже… смотрел… Ладно. Вернемся к храмовым постулатам. До какого мы вчера дошли?
— Ваш храп прервал восьмой, — уточнила я, листая на качелях страницы.
— Хм-м… Его я помню. Там про… воздержание жриц.
— Целомудрие жриц.
— Да, какая разница?
— Девственности по определенным дням календаря не бывает.
— Та-ак… Что с девятым?
— Нашла. Читаю: «При толковании посыла сохраняйте сдержанность и непредубежденность. Помните: вы — лишь глаза и голос великой Вананды. Разум ее, а значит, способность делать по нему заключения, вам недосягаемы».
— Ага-а.
— Ну, это, как… городской глашатай: он лишь кричит новость народу, а все свои «заключения»…
— Делает позже, с дружками в траттории, — кивнув, закончил капитан. — Дальше, Зоя.
— А дальше — последний.
— Десятый? — сузил он глаза. — Читайте. Только, медленно.
— Хорошо. «Не просите, пока не отдали».
— И-и?
— Это — всё. Там еще, дополнение от самого автора.
— Так его читайте, Зоя!
— «Данный постулат является, на мой взгляд, самым важным, ибо подразумевает, что за любое изменение необходимо платить, причем, всегда стоит учитывать реальные размеры этой платы».
— Та-ак. И где та… «касса»?
— Это, вы у меня сейчас спрашиваете? — хмыкнула я.
— Нет, — сосредоточенно уставился на меня капитан. — Просто, хотелось бы… ясности… Зоя, а вы столицу нашу хорошо знаете?
— Еще один интересный вопрос. Я здесь — впервые.
— Да?.. Думаю, самое время проветрить мозги. А то в этом «зеленом раю»… — оторвал он взгляд в небо. — ничего больше в голову не лезет.
— Выгуливать меня будете?
— Ага. Заодно проверим, как там дела с ремонтом «Летуньи»…
В огромном, похожем на город под крышей ремонтном ангаре, стоял страшный строительный грохот вперемешку с ругательствами на разных языках Алантара. Запахи свежего дерева, корабельных лаков и еще чего-то, сильно похожего на подкопченную солнцем рыбью требуху, носились вместе с ветром между выдернутых из родной стихии кораблей. И от этой дикой смеси сразу от распахнутых ворот зачесался нос. Капитан же, казалось, напротив, вдохнул полной богатырской грудью. И обозрев перспективу, ринулся в широкий длинный коридор… А, вот интересно, если я здесь торчать останусь?
— Зоя! Нам — туда! — натянул мой опекун свой невидимый поводок для выгуливания. — Я жду! — и резко за него дернул.
— … Иду!
А потом (чуть я к запаху привыкла), и самой стало интересно. Особенно, когда мы добежали до «Летуньи». Она стояла на своих распорках в самом дальнем углу. Рядом со старым серым фрегатом «Дозор», почти по самую палубу обросшим ракушками и мертво пожухлыми водорослями. И, наверное, именно так выглядела когда-то «Крачка»… Это, какие же труды, мама моя. И какая же должна быть любовь к этой огромной скрипучей…
— Да в задницы им сто акул и рифы навстречу! Я в тот наш чертеж их сам мордами тыкал, капитан! Да, чтоб… Добрый день, монна Зоя! Я вас опять… не заметил!
— Добрый день, Яков! — со смехом обернулась я от корпуса «Дозора». — Не обращайте на меня внимание!.. Сто акул в задницу и рифы навстречу. Это надо запомнить…
— …И только это с тех пор и помню.
— Что?!
— Что ж вы так кричите, Зоя?
— Я еще и слышу плохо после трех часов в вашем «корабельном раю». И, наверное, пахну… — бросив на стол вилку, подтянула я к носу свой голубой рукав-фонарик. — соответствующе.
— Опять стирку устроите? — прищурился на меня капитан.
— А как же? — в ответ оскалилась я.
— Тогда давайте выпьем за ваше… новое платье.
— Сами за него пейте. И-ик.
— Одному нельзя. В одиночку пьют лишь от огромного горя или по такой же огромной глупости.
— Тогда, за счастливых и огромно умных?
Мужчина в ответ засмеялся и качнул своим граненым бокалом:
— Э вэрро, Зоя!
— Э вэрро… И всё. Мне пора наверх. Или опять за чтение?
— Пожалуй, сегодня, нет.
— Тогда, цепляйте ваш поводок.
— Что?
— Ведите меня… Неужели, мне самой приходится говорить такие страшные слова?..
А еще, подобрав подол платья, подниматься вверх по длинной-длинной лестнице. С приглушенным светом фонариков вдоль ее стен и бесконечными гербариями в рамках. И я уже дошла до ее середины…
— Зоя?
— А-а?
— Постойте, у меня к вам вопрос… Помните, магистр говорил про еще один способ добиться нужного видения?
— Он их три называл, — обернулась я к замершему за моей спиной мужчине. — Какой именно?
— «Баголи и…
— Не-ет.
— Зоя, я не склоняю вас к «чувственным объятьям». Думаю, достаточно будет и сцепленных вместе рук.
— Нет.
— Почему?
— Не хочу. Там ведь не только контакт нужен, но и думать.
— Да. С этим сейчас…
— Не в этом дело. Думать надо о совместном будущем. А у
