Гвинее, на Кавказе — повсюду, куда ни кинь взгляд. Не хуже и их женщины. Эта истина находила свое подтверждение в районе Вабага. Я подумал, что достаточно было бы иметь крупную свинью, немного раковин и пару бумажных долларов, чтобы стать владельцем женщины, которая ухаживала бы за огородным участком. Но эта мысль быстро вылетела из моей головы, когда я вспомнил, что для завоевания сердца местной жены следует до конца дней щеголять с пучком зелени на ягодицах!
Наше путешествие на запад от Маунт-Хагена было последним рейсом по этой стране, где строители дорог еще до окончания работ обсаживают (по чисто эстетическим соображениям) обочины цветами, где в поте лица сажают и собирают югославскую ромашку, земляной орех, кофе, чай и где владельцы текущих счетов в банке ходят без штанов.
Я был в восторге от горного края первобытных эстетов, совершающих стремительный прыжок из каменного века в эпоху современной цивилизации. Мне казалось, что на Западном Нагорье я увидел многое, если не все. Однако на аэродроме в Маунт-Хагене выяснилось, что я пропустил самое главное.
Прощаясь с нами у самолета, мистер Литтлер сочувственно вздохнул:
— Как жаль, что вы не попали на большой праздник. В 1964 году было сразу забито около двух с половиной тысяч свиней, и многие тысячи жителей явились в полном церемониальном облачении. Такого не встретишь нигде на свете. Подобные зрелища запоминаются на всю жизнь…
Из Маунт-Хагена я улетел поэтому несколько расстроенный.
«МУЖСКОЙ ДОМ»
Мы шли узкой и столь скользкой тропой, что даже привыкшие к походам в джунглях носильщики то и дело хватались за свисавшие отовсюду лианы и ветки. Целью нашего перехода была деревня Маприк, расположенная в гористой местности, в тридцати милях от реки Сепик. Изнурительный поход подходил к концу. Неожиданно перед нами оказалось странное здание, возвышавшееся над кронами растрепанных пальм. Мы подошли поближе.
На поляне стоял «мужской дом». Его наклоненный вперед фронтон имел форму перевернутой латинской буквы «V». Это было, несомненно, самое красивое строение, которое довелось мне увидеть до сих пор в моих странствиях по Острову, — знаменитый тамбаран, посмотреть на который мечтают все европейские этнографы.
Его фасадная стена сплошь покрыта росписью, изображавшей огромной величины человеческие лица с выразительными глазами. Художники пользовались красными, белыми и черными красками, обильно перемежавшимися с желтой. Большие полосы окрашенной древесной коры на высоком (метров, пожалуй, в пятнадцать) фронтоне образовывали неповторимый по своей экспрессии рисунок. Сбоку, у самого основания дома, виднелось отверстие, немного напоминавшее вход в эскимосское иглу и немного — в собачью конуру; даже ребенку пришлось бы вползать туда на четвереньках.
Мы стояли у подножия тамбарана, «мужского дома», восхищаясь необычайной прелестью этого строения, играющего огромную роль в обычаях и обрядах аборигенов. Доступом туда пользовались исключительно взрослые мужчины местного племени. Ибо тамбараны окружены множеством всевозможных табу.
Тамбаран в Маприке
Мы все еще любовались этим великолепным строением, когда явился лулуаи с большой медалью — символом его власти на груди. Предварительно договорившись с Гэсом, я выступил перед ним и окружавшими его старейшинами с длинной речью. Каюсь, я молол по-польски всякий вздор, какой мне приходил в голову, и если Стах не лопнул со смеху, то, вероятно, только потому, что уж очень ему хотелось заснять всю эту сцену на кинопленку.
Вслед за мною слово взял наш провожатый. Уже на понятном для хозяев языке он попросил вынести священные предметы, которые, безусловно, «вызовут восхищение у пришельцев из страны столь далекой, что плавание туда на каноэ заняло бы больше времени, чем трижды по три месяца».
Старейшины деревни начали совещаться, разрешив нам тем временем заглянуть внутрь тамбарана. При тусклом свете, проникавшем сквозь щели, мы увидели своеобразные барельефы, украшавшие чуть ли не все балки здания. Это были фигуры, вырезанные в натуральную величину, пли совсем маленькие. Повсюду виднелись оригинально расписанные маски, пучки трав, подвешенные на степах, а также другие предметы, значения которых мы не могли ни определить, ни разгадать. Все было красиво и таинственно.
Тем временем совет старейшин принял решение. Мы можем снимать на кинопленку! Стах схватил камеру. Островитяне также начали необходимые, по их мнению, приготовления. Они извлекли из тамбарана две длинные (по полтора метра), богато украшенные священные флейты. Затем под непрерывные звуки флейт началась церемония выноса предметов культа, в частности, масок, представлявших духи предков. Вынесли также несколько маленьких фигурок (маселаис). Все эти изваяния олицетворяли покровителей местного племени, божков, отвечающих за сбор ямса и охраняющих здоровье членов племени. Своего рода состав руководства местного страхового общества! Почти у всех маселаис пропорции нарушены. Носы фигурок растягивались, как правило, ниже пупка, мужские органы — внушительных размеров. Звуки флейт не прекращались ни на мгновение. Это был предупредительный сигнал для женщин и молодежи обоего пола, которые не имели права и близко подходить к тамбарану. Согласно верованиям жителей района реки Сепик, взгляд, брошенный женщиной, мальчиком или девочкой на предметы культа, обрекает их на неминуемую смерть.
Маска и щит из Маприка
К маскам, инкрустированным маленькими, вдавленными в глину раковинами и расписанным белыми и розовыми полосами, были приделаны бороды из окрашенных растительных волокон. Фигурки же большей частью сохраняли естественный цвет, только некоторые были расцвечены растительными пигментами, подобно росписи на коре. При полном освещении все эти произведения искусства производили отличное впечатление, как в отношении формы, так и цвета.
Маприк — селение хоть куда. Оно окружено кольцом густонаселенных деревень. Это центр подокруга и место пребывания чиновника государственной администрации Брониславаса Альгимантаса Бесаспариса. Мы поспешили нанести ему визит вежливости.
От господина Бесаспариса мы узнали много интересных подробностей о подчиненной ему территории, и в частности историю кратковременной «золотой лихорадки» в этом районе. В заключение беседы он сообщил, что для нас приготовлено жилье и будет предоставлен автомобиль.
— Будете жить рядом с японцами, «искателями могил». Они причиняют мне немало забот. Такие партии разъезжают сейчас по огромному театру военных действий, которые вела бывшая императорская армия; приезжают они и сюда, так как здесь были японцы во время последней войны. Местный совет хорошо помнит те времена, не забыл и о жестокостях японских солдат. Поэтому никто из аборигенов не имеет пи малейшего желания помогать в розыске их могил…
Маска из Маприка
Я невольно задумался. Удивительное явление наблюдалось во время второй мировой войны. Островитяне, которые еще недавно беспощадно
