– Оно того не стоит. Зачем портить хорошему человеку жизнь ради добра, которого на каждом углу навалом. Я все-таки мужчина, а не влюбленная прачка. Выпью как следует, да и пройдет все.
* * *
Эйнли спешила к «Золотому льву», едва не подпрыгивая от радости. Он выучила несколько новых народных лугайдийских песенок и надеялась, что после того, как споет их, сумеет поговорить с наемником и разжалобить его настолько, что он поможет ей выбраться из города. Как ни пугало Эйнли одинокое путешествие, она была готова отправиться к Серым горам. Все, что ей требовалось, – лошадь и разрешение на выезд из Таумрата. Может быть, Куланн Две Половины поможет ей раздобыть и то и другое?
Перед самой таверной Эйнли замедлила шаг – путь ей преградила толпа. Протолкавшись сквозь зевак, Эйнли остановилась, чувствуя, как внутри все холодеет.
В дверях таверны стоял Куланн. Он был чудовищно пьян: бледное до синевы лицо, блуждающий взгляд выцветших глаз, повисшие плетьми руки. Но руки эти крепко сжимали тяжелую дубовую скамью.
Перед Куланном, наставив на него алебарды, выстроилось полдюжины стражников из городской охраны.
– Сдавайся, – выкрикнул один из них. – Именем наместника Брайена и короля Бреса!
– Или что? – вкрадчиво спросил Куланн, с трудом поднимая голову и пытаясь сосредоточить взгляд на говорящем.
– Или мы отволочем тебя в тюрьму силой!
Куланн запрокинул голову, негромко рассмеялся, а потом неподъемная скамья полетела в стражников. Увернуться успел лишь один, остальных смело вместе с несколькими неосторожными зеваками.
Крики боли, женский визг и громкая ругань поднялись над толпой. Стражники валялись на земле, корчась и стеная. Куланн покачнулся на широко расставленных ногах и громко переспросил:
– Силой отволочете?
Ответить ему было некому.
Послышался топот множества ног, и, раздвинув толпу, вперед выступил отряд королевских гвардейцев, в доспехах и с обнаженными мечами. Десять суровых воинов, а за ними – еще десять с луками. Гвардейцы остановились, заскрипели натягиваемые тетивы.
– Куланн Две Половины, – рявкнул седовласый предводитель отряда. – Сдайся и проследуй с нами в тюрьму, согласно указу королевского наместника Брайена и короля Бреса о запрете драк и применения оружия в стенах города.
Куланн качнулся вперед и полюбопытствовал:
– Скамейки у нас теперь считаются оружием?
Он фыркнул и беззвучно расхохотался.
– Это не смешно, – отрезал седовласый. – Ты же тысячник. Какой пример ты подаешь своим воинам?
– У нас вольное воинство, а не регулярная гвардия, развел руками Куланн, ухмыляясь. Он явно находил все происходящее забавным. – Мы любим пошалить. Я ж ничего не сделал.
Седовласый посмотрел на раненых, которых его солдаты уносили с места происшествия.
– Ты изувечил нескольких стражников, а до того нескольких гвардейцев.
– В этом кабаке пьют наемники, – упрямо нахмурившись, махнул рукой на таверну Куланн. – Гвардейцам нечего было сюда являться и затевать ссору. Тем более что сегодня тут пил я. И пил крепко.
Куланн потряс головой, косточкой ладони разминая глаза. Вдруг лицо его покраснело от гнева.
– Катись отсюда, королевская шавка. Не гавкай на волка, у меня башка болит.
– Ты должен сдаться и пойти с нами в тюрьму, – повторил седовласый.
– Или что? – Куланн попытался встать ровно.
Его огромные руки сжались в кулаки, плечи напряглись. Он действительно напоминал волка, подобравшегося для прыжка.
– Или я велю лучникам стрелять, – резко ответил седовласый. – Ты не тот человек, которого я рискнул бы брать живым.
Эйнли с ужасом увидела, как по лицу Куланна растекается пьяная улыбка. Она мгновенно догадалась, что сейчас произойдет и отчаянно, во весь голос, закричала. Крик взлетел над толпой, заставив всех обернуться. Куланн перевел взгляд на девушку – и узнал ее, несмотря на опьянение. На лице его появилось виноватое выражение.
– Малышка, – пробормотал наемник, потирая затылок. – Ты тут… А я тебя напугал.
Эйнли стояла, дрожа, закрыв рот рукой, чтобы не закричать снова.
– Эх, – плечи Куланна поникли. – И вправду, наворотил я дел… Не годится, тем более сам же обещал Брайену, что хулиганства не будет. Это все клятое вино! Надо было пить чистый эль, от него не так дуреешь. Ладно, простите, парни. Виноват, что уж поделаешь. Забирайте меня.
Он закрыл глаза и вытянул вперед свои могучие руки. Трое гвардейцев с опаской приблизились к наемнику, но он стоял не шелохнувшись. Через минуту Куланн был забит в колодки, и его под охраной увели в сторону тюрьмы.
Эйнли стояла, глядя ему вслед, и горячие слезы ручьями текли по ее лицу. Она потеряла своего единственного друга в этом городе.
Глава 15
Лорелея сидела, опершись локтями о колени, скрестив ладони под подбородком, и смотрела, как Бакстер играет с Хватом. Щенок нападал, а Бакстер отбивался, хлопая его по ушам. Пес в шутку злился, но руки парня прихватывал довольно ощутимо.
– Интересно, когда он перестанет расти? – спросила Лорелея.
– Он еще удивит тебя, – хихикнул Бакстер. – Увидишь, каким он станет, когда войдет в силу.
В комнату вошел Гордый Ворон. Смерив взглядом Бакстера, он обратился к Лорелее:
– Лорд Урэггад сообщил, что король сможет нас принять только через пять дней.
– Плохо. Он не желает исполнять нашу просьбу, но и ссориться не хотел бы. Сидит и придумывает, как от нас отделаться.
Бакстер ничего не сказал, только уткнулся носом в загривок Хвата и сверкал глазами поверх густой шерсти.
– Сходим во дворец, – предложил Гордый Лорелее. – Что толку тут сидеть?
– Пошли, – поднялась та с места. – Сейчас.
Ворон смотрел, как она натягивает свою куртку с нашитыми металлическими бляшками и вешает на пояс меч, как Бакстер помогает ей зашнуровать рукава, затянуть завязки по бокам.
– Ты собираешься ходить по городу, как наемник? – уточнил Гордый.
– Как телохранитель главы посольства. Телохранители должны носить оружие.
– Ладно, – нехотя согласился Гордый. – Только, пожалуйста, хотя бы пса не тащи с собой.
Хват словно понял его слова: тут же засуетился и уселся перед дверью.
– Собака никому не помешает, – возразила Лорелея. – Я охраняю тебя, он – меня.
Гордый стиснул зубы и вышел первым.
На улице стояли мягкие вечерние сумерки. Лорелея и Гордый шли, почти касаясь друг друга плечами, Хват бежал рядом с хозяйкой.
На них оборачивались. Женщины – на Гордого, на Лорелею – все, независимо от пола и возраста. Она приковывала взгляды: высокая, вровень с лордом Вороном, широкоплечая, одетая в мужское платье и с клинком у пояса.
