Пропасть под ним гудела сотнями голосов, а ослепительное солнце сияло с холодного весеннего неба. Ангус медленно переступал ногами, ощущая, как зыбкий мир вокруг шатается и рассыпается на куски. Все перепуталось – небо, земля, солнце, человеческие крики.
С трудом дойдя до середины каната, Ангус снова взглянул себе под ноги – и увидел бездну. Страх скрутил его внутренности. Ангус пошатнулся и упал.
Куланн, угощавший семечками двух миловидных горожаночек, видел, как маленький плясун выбрался на канат. Куланну нравился этот мальчишка – он изрядно оживлял представление своей юностью и забавными ужимками. Но опытный глаз наемника сразу заметил, что сегодня с мальчишкой что-то не то. В походке канатоходца не было обычной легкости, он ступал так, слово солнечный свет слепил его.
Куланн напрягся. Ему показалось, что время замедлило свой ход. Фигурка на канате покачнулась, замерла на мгновение – и полетела вниз.
Толпа глухо охнула, словно единое существо. Куланн сорвался с места и одним прыжком оказался ровно под падающим канатоходцем, простирая руки вверх. Миг и наемник поймал извивающееся тело. Покачнулся, с трудом удержался на ногах, едва не выронив мальчишку. Правое плечо пронзила острая боль.
Куланн поморщился и посмотрел на мальчика. Ангус безвольно висел в его руках, таращась в пустоту и, казалось, ничего не соображал.
– Живой? – встряхнул его наемник. – Что сломано?
Ангус глупо заморгал, растеряно завертел головой. Куланн сам его ощупал: видимых повреждений не было.
– Ты уж аккуратней в следующий раз, будь добр, шутливо попросил наемник мальчишку. – А то тут, небось, куча народа с перепугу поумирала.
И тут он увидел, что к нему бежит Кайренн. Королева огня, бледная как смерть, с огромными от ужаса темными глазами. Наемник поставил оцепеневшего Ангуса на землю:
– Он цел. Просто перепугался.
Кайренн вцепилась в плечо Ангуса и встряхнула мальчишку так, что зубы клацнули. Ангус встрепенулся.
– Живой! – выдохнула Кайренн. Она пристально посмотрела на Куланна, протянула наемнику руку и сухо сказала: – Спасибо.
Куланн осторожно сжал ее маленькую ладонь в своей широкой. А потом наклонился к Кайренн:
– Может, в качестве благодарности позволишь проводить тебя после представления до дома?
– Вряд ли это хорошая благодарность, – Королева Огня выдернула руку.
Куланн поглядел на нее, усмехаясь – и дернул плечом. Вокруг уже начала собираться толпа – чествовать наемника, словно героя. Куланн помахал зевакам и отвернулся от Королевы Огня.
* * *
В казарме Куланн наблюдал, как Лютвин чинит свой доспех. Протертые лямки порвались, и он, ворча под нос, просовывал в дырки новые сыромятные шнурки и ремни. Раздался стук, и в дверь просунулась взлохмаченная голова.
– Эй, Куланн, там какой-то мужик хочет с тобой потолковать, – сообщила она. – И с Лютвином тоже.
Тысячники переглянулись.
– Ну, пусть заходит.
– Он ходит плохо, не может по лестнице подняться, возразила голова. – Просит, чтобы вы вниз спустились. Пойдете?
– Да идем, сейчас, – проворчал Лютвин. – Клятые ремни, после каждой заварухи рвутся, никаких денег не напасешься.
Когда они спустились в общий зал с большими каминами, то увидели двух наголо обритых парней, почтительно стоящих по обе стороны от полного мужчины в плаще из плотной темной ткани и на костылях.
– Приветствую вас, тысячник Куланн и тысячник Лютвин, – почтительно заговорил визитер густым тягучим басом. – Меня зовут Толстый Финад, и я – хозяин представлений на площади.
– Ах, вон что, – протянул Лютвин. – Наслышан…
Он подошел к Финаду и пожал протянутую руку.
– Рад познакомиться, – кивнул толстяк. – Простите, что вам пришлось спуститься ко мне.
– Ничего, это была обоснованная просьба, – любезно возразил Лютвин. – Не желаете ли присесть и выпить с нами?
Финад заколебался и бросил короткий взгляд на молчавшего Куланна. Тот внимательно посмотрел на него в ответ и сказал:
– Сдается мне, что у нашего гостя есть дело ко мне и не так много времени рассиживаться.
Финад выпрямил спину, насколько мог и облизнул губы.
– Я бы хотел отблагодарить тысячника Куланна за то, что он спас моего канатоходца сегодня утром, – произнес он.
Куланн поклонился, прижав руку к груди:
– Счастлив был помочь.
– А, так вот ты где плечо повредил, – покосился на него Лютвин. – Бегаешь по площадям и спасаешь ребятишек?
– Случайно вышло. Но я рад, что паренек не пострадал. Он отлично выступает.
– Да-а, парень талантлив, – протянул Финад, помявшись.
– Если у вас дело ко мне, можете говорить при Лютвине, – угадал его опасения Куланн. – Про наемников всякое говорят, но, поверьте, мы в своем уме. Не стесняйтесь.
– Насколько мне известно, вы любите смотреть наши представления, – криво ухмыльнулся Финад. – Особенно представления Королевы Огня.
– А, той сочной бабы, что машет ногами на канате, – вставил Лютвин. – Да, да, сдается мне, наш Куланн малость запал на нее. Сами знаете – необычное манит, и все такое.
– У меня создалось такое же впечатление, – Финад снова облизнул губы. – И мне бы хотелось знать, насколько серьезно вы настроены. Если вы действительно… заинтересованы в знакомстве, то, возможно…
Финад не договорил. Куланн смотрел на него в упор, словно пытался прочитать мысли собеседника. На лице наемника застыло учтивое выражение, понять, что у него на уме, было невозможно.
– Она – твоя женщина, – вдруг сказал Куланн.
Повисла тишина. Финад тяжело налег грудью на костыли.
– Да, – ответил он. – Но город принадлежит вам. Я бы не хотел ссоры.
Несколько мгновений Куланн просто стоял и смотрел на обливающегося потом Финада. А потом широко улыбнулся:
– Женщин на свете полно. Ни одна из них не стоит ссоры с таким уважаемым человеком. Я сам дурак, не догадался. Она уж и так и сяк понять давала, да я не сильно разбираюсь в их ужимках, думал, цену набивает себе. Простите, мастер Финад, что доставил вам столько хлопот.
На лице Финада отразилось слишком явное облегчение. Он протянул Куланну руку:
– Можете не сомневаться, что в этом городе у вас есть друг.
Куланн, усмехнувшись, пожал твердую ладонь.
Финад распрощался и ушел, тяжело опираясь на свои костыли. Проводив его взглядом, Лютвин толкнул Куланна локтем:
– Мог бы и воспользоваться щедрым предложением. Я-то уж точно знаю, что ты крепко запал на эту бабу.
Куланн поморщился:
