несколько хищников-миллионеров. Если Граф Платов решил отобрать у них кусок, ему придется потрудиться. Ведь генералы держат при себе боевые отряды, которые могут вступить в бой даже с горной полицией. А та очень избирательно себя ведет, с кем не надо, не воюет. Генералы открыли собственные золотосплавочные лаборатории, благо закон это дозволяет. И отправляют хищническое золото в столицы; Варшава, например, много покупает. Еще продают за границу. Там цена уже другая, доходит до червонца. Разрушить такую выгодную для многих систему трудно. Даже, наверное, невозможно. Но…
Столоначальник задумался. Он будто колебался: говорить или не говорить командированному? Тот сделать ничего не сможет, да и уедет скоро обратно в Петербург.
– Продолжайте, Дмитрий Гаврилович, – подтолкнул его статский советник. – Вы хотите сказать, что эти ручейки, что сливаются потом в реки, лишь малая часть покражи? А много больше уходит не от лихих старателей-одиночек, а от управляющих?
Екатеринбуржец не без удивления покосился на питерца:
– Вы уж догадались?
– Мне сообщил об этом сам директор Горного департамента Арандаренко. В столице об этом знают. Только сделать ничего не могут.
– Не могут или не хотят? – заострил вопрос неимеющий чина.
– Понимаю вас, – ответил Алексей Николаевич. – Главные воры – не золотничники и не унтера с офицерами, а тузы на местах. Вот возьмем управляющего Березовского золотопромышленного товарищества, куда мы с вами скоро приедем. По его приказу рабочего на выходе с бегунной фабрики обыскивают. А вывернуть карманы самого управляющего – некому. И выносит он не в карманах, фунтами и золотниками, а сразу пудами. Для этого надо лишь подделать отчетность. Кто его поймает? Исправник? Он наверняка в доле. Горный инженер? Он тоже, и выдаст свидетельство на меньшее количество золота. Эти трое, сговорившись, могут делать что угодно. Официальная добыча по отчетам падает? Ну, пласт иссякает, или жила стала тоньше. Как докажешь обратное? И вот…
Пролетка катила по дороге мимо озера Шарташ, вдалеке виднелись купола церквей и крыши домов Березовского завода. А два полицейских вполголоса, чтобы не слышал извозчик, вели интересный разговор.
Неимеющий чина в упор смотрел на статского советника и ждал продолжения.
– Так вот, представим себе, что на эту троицу вышел человек с большими капиталами, – закончил мысль питерец. – Ведь ворам нужен сбыт! Крупными партиями и по хорошей цене. Выгодной и для них, и для покупателя. Тем более если тот покупатель связан с парижскими, берлинскими или лондонскими миллионщиками. Этого человека по паспорту зовут Вырапаев, он промышленник-мануфактурист. А в прошлом его кличка – Ларька Шишок. Бандит, но умный! «Похоронил» сам себя на каторге, поменял личину и сейчас «иван иваныч» в Петербурге. Нынешняя его кличка – Сорокоум…
– Сорокоум? – встрепенулся Татауров. – Так он существует? О Сорокоуме в тюрьме всякие сказки сказывают; я думал, что он выдумка.
– У вас и в тюрьме осведомление есть?
– А то как же. Генрих Иваныч – начальник толковый, он с меня требует службу. И деньги какие-никакие дает.
– Хорошо, что в тюрьме есть у вас глаза и уши, – обрадовался Лыков. – Может пригодиться. Кстати о деньгах…
Он вынул бумажник, порылся и вручил екатеринбуржцу десять десяток:
– Вот вам сотня из сыскного кредита Департамента полиции.
– Ух ты! Но надобно расписку?
– Само собой, иначе Джунковский съест с потрохами. Он всех сыщиков считает мошенниками, жирующими на средства секретных фондов. Расписку даст Генрих Иваныч. А я продолжу. Если на трех главных в горном округе заправил выйдет Сорокоум, у них все сладится, с его-то мошной. И масштаб покраж вырастет. Именно для этого, есть у меня такая догадка, «иван иваныч» прислал сюда Графа Платова. Давайте поймаем его вместе с заправилами.
– Давайте. А как?
– С помощью вашей агентуры и моего опыта. Надо взять ребят с поличным, с неучтенным золотом, которое вдруг взялось из воздуха. Начнем готовить такую операцию. На золото Шелашников сам к нам придет, как рябчик на манок.
– А клад Лбова? Он действительно существует? – спросил столоначальник. – Сомнительно как-то. И боевики правда хотят умножить его, скупая золото, и послать деньги на цареубийство?
– Я допускаю такое, – стал размышлять вслух Алексей Николаевич. – От атамана должно было остаться тысяч сто. Может, даже больше. Он держал деньги в кулаке и распоряжался ими единолично. Где-то они спрятаны. И его недобитые подельники знают где. Опасность реальна. Дело в том, Дмитрий Гаврилович, что наметилось сближение трех сил. Они начали объединяться еще в минувшее лихолетье. Фартовые, революционеры и либералы потихоньку сговариваются. Есть люди в Петербурге, в Государственной думе, которым нужен переворот. Они его готовят[80]. Смычка с бандитами точно имеет место, я сам был тому свидетелем.
Неимеющий чина надолго замолчал. Меж тем они уже въехали в селение. Лыкова удивили его размеры: целый город, а не какие-то там починки. Три храма, много каменных домов, ряды рабочих казарм, амбулатория, почтово-телеграфная контора, отделения страховых обществ, парикмахерские, фотоателье, здание электротеатра! Магазины на все надобности. Квартира станового пристава, пожарная каланча, волостное правление, камеры мирового судьи и судебного следователя. Резиденция горного исправника. Две банковские конторы. Торговый пассаж. Гранильные мастерские, множество сапожных и портняжных. Свечная и прядильная фабрики. Имелся даже свой театр, но, как оказалось, месяц назад он сгорел.
Однако главное место в селении занимал золотопромывальный завод. Для его нужд завели огромный пруд. По берегу тянулись корпуса бегунной фабрики и химического завода, окруженные горами отвалов. Здание заводской конторы и дом начальника смотрелись наиболее внушительно.
Мимо полицейских проехала закрытая шинованная кибитка в сопровождении двух конных стражников. У кучера тоже висела за спиной винтовка.
– Кассир-артельщик повез недельную добычу на Тарасовскую набережную[81], – пояснил Татауров. – Меньше десяти фунтов не бывает. А в прошлом месяце двадцать восемь фунтов намыли!
Дрожки крутились по селению, Лыков приглядывался и оценивал увиденное. Где-то здесь надо устроить засаду. Накрыть воров с поличным. Как? Не в трактире же они делят золотишко? Тайные сделки должны совершаться в безопасном месте. Скорее всего, на дому у управляющего или в задних комнатах конторы. О них знают или догадываются служащие. Все видят сторожа. Кого-то подкармливают за молчание, а кого-то нет. Найти обиженного и завербовать? Главный деятель тут – кассир-артельщик, вот кого бы прижать в первую очередь. Запугать? Подкупить? Чтобы взять хищников с поличным, надо поймать их с мешками украденного рыжья. Не идти же полицейскому отряду на штурм заводской конторы! Требуется помощник, кто предупредит о времени и месте сделки и тихонько откроет дверь.
Лыков стал обсуждать это с Дмитрием Гавриловичем. Оказалось, что у того имеются свои размышления на сей счет:
– Вы же не думаете, что они собираются раз в месяц и делят выручку? На полу свалены мешки с песком
