разумеется, был намертво прикован к Самнеру.
…Желтый, как сыр, свежеструганный, пахучий, уютно поскрипывающий… Что может быть веселее светлого деревянного дома? Доски так и светятся насквозь, так и вздрагивают от каждого шага, словно ты — любопытный гном, забравшийся в скрипку послушать музыку изнутри. Вот-вот проснутся струны…
Предметы здесь не исчезают, выполнив свое дело, а только еще прочнее устраиваются на местах. Непривычно стучит отставленный дубовый стул. Опускаясь на столешницу с заполированными сучками, обнаруживает грубую материальность глиняная кружка. Из нее пьет молоко вечно жаждущий Гоуска.
Перед сидящим Николаем Николаевичем струится, вися над красно-черным ковром, чуть видимый искристый шар домашнего кибернетического помощника. Редкая и не слишком нужная роскошь. Обычно земляне для любых расчетов и исследований обращаются к Великому Помощнику — искусственному мозгу Кругов, способному разрастаться, множить ячейки-клетки. В сущности, этот струящийся пузырь — единственная современная вещь в комнате.
Николай Николаевич ведет допрос не на интерлинге, а по-староанглийски, переводя затем для Гоуски.
— Так кто же вы все-таки?
«Вэси, Джон-Франклин Вэси, мастер-сержант спецполка „Панама“»! — беззвучно надрывается на волне психополя, мерцает шар. «Я Вэси, понимаешь ты! И я тебя не вижу, ни черта собачьего не вижу, будьте вы все прокляты!»
— Год вашего рождения, сержант Вэси?
«А кто ты такой, чтобы я тебе исповедовался? Поп? Или ты вернешь мне тело?»
— Возможно, и верну. Я генеральный прокурор Земли.
Опалово передергивается шар-блик, эфемерная луна над ковром.
«Извините меня, сэр, я совсем одурел от этой напасти! У меня были не такие уж плохие руки, ноги, глаза и все прочее. И сразу все пропало, будто я вдребезги разбился на машине. Только ум остался. Да вот под ухом иногда побаливает, там, где вошла пуля, — но я-то знаю, что и шеи у меня нет. Ему, видите ли, понадобилось сознание человека двадцатого столетия — я ведь 1956 года, сэр, и мне было двадцать пять, когда эти подонки устроили засаду в джунглях под Вальверде. За каким-то чертом именно мой котелок понравился ему на военном кладбище — мумификация, так, что ли?»
— Совершенно правильно. Значит, он… Сент-Этьен реконструировал ваше сознание по информации, оставшейся в мозгу?
«Ну да, а я о чем! Дескать, чем наше сознание отличается от вашего и какие там агрессивные рефлексы. Это его диссертация, что ли, я не понял — агрессивная психика перед объединением Земли, вроде так?»
— Подождите. Следовательно, он переписал ваше сознание в машину…
«А с машины к себе в голову. Ему, мол, мало со мной разговаривать, он должен почувствовать сам. Стало быть, второй раз мою душу возобновил, нашел ей место в своей башке…»
— Что же дальше?
«Дальше? Тот, второй Вэси, взял вожжи в свои руки. Знай наших из спецполка! „Это теперь, говорит, мое тело, и все!“ Потом ко мне обращается: „Не дрейфь, говорит, близнец, я теперь про ихнюю Землю все знаю от нашего дурачка. Будет и тебе тело. Какое хочешь, хоть самого первого красавца, можно машине заказать… Поживем еще, тут все смурные, даже коров не убивают — бифштексы в колбе из отдельных клеток выращивают. Одни мы с тобой люди…“ Извините, сэр. А потом слышу, он ругается и говорит: „Таки вмешался, олух, все время зудит, как зубная боль, надо мне его затравить в себе…“ Так и ушел, ругаясь. Вернулся, опять вышел. Видно, боролся с тем… И того, Сент-Этьена, я слышал. Смутно так бормотал, как через радиопомехи».
Когда в городок, подгоняя коней топорищами томагавков, на полном скаку ввалились расписные, полуголые команчи, фотограф был одним из немногих, кто не поддался панике. Он даже успел вытащить треногу с аппаратом и сделать моментальный снимок конских задов. Индейцы всего-навсего спешили на бракосочетание своего друга Самнера с обольстительной крошкой Фэй…
…В конце концов разговор на поляне вокруг трупа получился бурный. Особенно горячился Второй прокурор.
Двадцативосьмилетний Гэсэр Гоуска отнюдь не играл при генеральном роль безгласного доктора Уотсона. Если применить к Николаю Николаевичу банальное прозвище «кремень», то Гоуска, несомненно, был стальным огнивом.
Происхождение, имя, внешность Второго — все легко разнималось пополам. Косые амбразуры глаз, плоская переносица — и рыхловатая, мягкая, с ямочками нижняя часть лица, прекрасно сочетавшаяся со старинной чешской пивной кружкой. Отстаивая свои принципы, Второй, по мнению Николая Николаевича, то превращался в Гэсэра и совершал лихой кавалерийский наскок, как положено потомку Чингисхана, то вдруг становился Гоуской, плел беседу застенчиво и многословно…
В этот день Николаю Николаевичу очень не хватало последнего представителя верховной тройки Координаторов Этики. Но Виола Мгеладзе, трезвая и чуткая, как никто из известных прокурору людей, разбирала сложный конфликт между далекими звездными колониями…
— Психомоделисты! — восклицал Гэсэр, гневно расхаживая по траве. Так и чудилось, что владыка мечет громы на пограничное племя, осмелившееся совершить набег. — Свободные художники! Каких еще монстров произведут они на свет? И это в те годы, когда наша психика испытывает все большие нагрузки! Когда идет перерождение самого человеческого существа! Прорыв к центру Галактики, в другие координаты… А Восстановление? Океан живого прошлого? Уродовать вместо того, чтобы лечить и укреплять… Нет, таких, как Сент-Этьен, необходимо поставить под строгий кибернетический контроль!
Николай Николаевич подумал, что люди становятся слишком зависимыми от собственных творений. Разумеется, Круги Обитания — космический город, раскинувшийся от станций Группы Проникновения за Плутоном до приемников Энергии Абсолюта в ядре Солнца, — Круги не обойдутся без универсальных машин. Они берегут и снабжают сведениями своих хрупких властителей, отважно идущих над краем небытия. Великий Помощник принял некросигнал умиравшей косули и указал место убийства; Восстановитель разом дал направление следствию… Не перечесть достоинств машин. И все-таки…
— Послушайте, хан, — чрезвычайно вежливо сказал Николай Николаевич. — Может быть, мы вообще возложим на машины наблюдение за этикой? Снабдим нашими собственными полномочиями?.. Они бы могли, например, находить в общем психополе вспышки агрессии и сразу же изолировать потенциально опасных… Давайте, а?
Викинг, со скрещенными на груди руками подпиравший сосну, густо захохотал:
— Да, да! Скажем, меня охватывает злость на уравнение, которое не желает решаться, и тут р-раз… Изолировали. Уравнение цело!
— Вы шутите, — с надменным прищуром ответил Гэсэр. — А пока вы шутите, по свету бродит живой суперсолдат, рейнджер из исторических романов, которому убить проще, чем нам с вами побриться! Бродит и радуется, что попал в страну прекраснодушных идиотов, где нет ни полиции, ни детективов, ни картотек!
— Нет и не будет, естественно.
— Может быть, для вас естественно и то, что Земля, победившая смерть, осваивающая несколько
