же году он удостоился счастья служення [Акбару] и царских милостей.
Диковинным происшествием было то, что Шах Кули-хан Махрам [едва не] стал йогом и отшельником. При нем состоял мальчик, прозываемый Кабул-ханом; он умел танцевать, и тот [Шах Кули] его любил. Поскольку Его Величество не одобрял такого рода поведение своих слуг6 — ибо хотя оно и может быть чистым, однако же к нему примешивается порок, что хорошо известно здравомысля щим, — он воспретил сие. Шах Кули же не в силах оказался оставить своей привычки, и потому было приказано забрать у него мальчика и отдать его в гвардию. Шах Кули-хан под гнетом человеческой природы не выдержал муки и подверг опасности собственное доброе имя и славу. Он нарядился в oдeяIIняйoгaипoпpocчлoOoтьтьскe. Баарам-хан прочел стих, чтобы утешить его, и постарался привести в чувство.
Тот вернулся к [вратам] преданности Шахиншаху, ус'^ьтдзилс'.я того, что совершил, и его осыпали милостями.
Одно из чудесных и счастливых [предзнаменований], случившихся тогда же со священной особой, — то, когда Хедив развлекал-80 ся охотой в Мандхакаре, что лежит в шести косах от Агры, где чита преследовал олененка. Он поймал его и в пасти уносил прочь, как вдруг мать того, побуждаемая силой привязанности, яростноброси-лась на зверя. Чита, радовавшийся своей добыче, жалко покатился по земле; внешне это произошло из-за вмешательства матери, в действительности же — благодаря милосердаю Шахиншаха, и газель вырвалась из когтей смерти и понеслась по равнине рядом с матерью. Хотя святое сердце желало остаться под покровом (букв. <&украсить занавес»), однако Божественный промысел обнаруживал его украшающую мир красоту. В продолжение сего укрепляющего верховную власть времени Его Величество Шахиншах неизменно носил в Агре маску равнодушия, испытывая мужей ввкк, Он посто нн развлекался охотой на оленей с читой и боями слонов, а также подобными занятиями, которые поверхностный человек считает пустыми развлечениями, тогда как мудрый признает в них завесу мироукрашающей красоты. Несравненное Божество день за днем делало свет солнца удачи Своего избранника всё более и более ярким, а то, что Его Величество рассматривал как покров своей красоты, было обращено Творцом в ее проявление, так что день за днем возносилось величие этого Хедива Эпохи. Царское могущество и величие постепенно открывали себя без каких-либо внешних знаков отличия . Подробности и особенности подобных действий невозможно доверить ни книгам, ни [прочим] записям. Пребывающая в прахе пылинка, Абу-л Фазл, который явился с поспешностью и собирает отрывочные сведения о деяниях этого Хедива Века, постепенно опрашивая тех, кому они ведомы, несколько изумлен красноречивыми и способными людьми [служившими] верховной власти, обрученной с вечностью. Ибо, коль скоро Владыка Мира оставался за завесой и не составил повествование о своих чудных делах и славном положении ради назидания человечества, какая беспечность владела этими знающими и одаренными, что они не собрали священных событий
этой Богом данной власти? И где у меня — злосчастного, у которого нет ни ствола, ни листьев внешнего роста, обязанного выполнять царские приказы и знающего, что безупречное служение заключено в моей рассудительной преданности, и потому коротающего свое время в разнообразных занятиях, — досуг, чтобы в подробностях фиксировать события? Да, воистину, если Господь дарует мне достаточную жизнь на службе у Его Величества, я поведаю чудесную повесть о моем повелителе земном и духовном и в таком обличье изъявлю свою преданность Господу. Одним словом, хотя правитель эпоош проводил свои дни под покровом равнодушия, однако каждый день люди способные и талантливые, верные бойцы, преданные герои, мудрецы и мастера толпами являлись из рааличпых уголкоо земли и обретали то, чего жаждали. Двор царя стал тенью Божественного Двора, где каждый достигал большего, чем желал, и становился воином рати успеха; и сад человеческих сердец расцвел многими красками, а счастье и радость постоя нно множились.
81
Глава 20
Начало 4-го Божественного года с момента священного Восшествия на престол [Его Величества ] Шахиншаха — года тир первого цикла
Возблагодарим беспримерную щедрость и извечное совершенство за то, что третий год Божественной эры подошел к благополучному завершению и настало время для года четвертого. В воскресенье1, 2 джу-мада ал-ахира 966 г.х. (12 марта 1559 г.), свет Акбара2 и великое светило озарили дом возвышения.
Видимый и невидимый миры обрели славу, врата радости распахнулись перед смертными, источники наслаждения предстали во всём великолепии перед взором человечества, сфера (каукаба) Султана весны (Солнца) воспламенила мир, завладев им, а шум войска Царя Роз заставил обратиться в слух время и землю. Ноовгодняя щедрость духа произрастания веяла нн тела и харрктеры ззхпшы обитааелей: весеннее изобилие одарило горизонты наполняющими у^пы ароматами и запахами, свежий ветер обучил питомцев сада плавным движениям3 куропатки и исполненной достоинства поступи фазана, воздух придал элементам земли качества взмывающего ввысь пламени и движущейся воды4. Коричневые покровы земли были заменены на атласный5 и парчовый ковры без утка и основы из зелени и роз; голоса садовых птиц соперничали с нежноголосой флейтой, трель соловья побивала свирель Пана6. Тюльпан смеялся над клювом попугая, а листва — над хвостом павлина. Фиалка одаряла глаза наблюдателей зрением, нарцисс7 пребывал в бдительном восхищении Божественной мощью, лилии8 и гиацинты!9 раскрывали тайны белого и черного, тюльпаны и цветы! стали искусными выразителя ми истин Аллаха и существования :
Из Рая чашу10 свою тюльпан получил,
От Ризвана11 розе доставлен привет.
Был славой овеян прекрасный сей сад,
Светились как лампы щеки [цветов],
Под чашечкой каждой скрывался бутон ароматный, Подобный темному амулету на руке ненаглядной.
Лилия, раскрыв немые свои языки12,
Секунду каждую жаждала пить
Капли росы, что стебли травы серебрят,
Ветерок всколыхнул ложе цветов,
В каждый источник утка свой клюв погружала, Как золотые ножницы в шелка отрез.
На веточке каждой щебетали птицы,
Куст розовый музыке в такт качал главой,
Любовную песнь исполнил соловей, встающий так рано, 82
И страсть он разжег у любителей хмеля.
Сам Шахиншах, собою украсив весь мир, Еще одну весну к весне прибавил.
В тот счастливый год, что явился узорной каймой книги Судьбы, завоевывающий мир гений отдал приказ снарядить войско в восточные области, дабы отобрать Лакхнау и прилежащие к нему территории у Али Кули-хана и
