для него не сработал бы.
Вместо этого он вытащил из поясной сумки (Даари только сейчас увидела, что у него она есть!) и разложил в трех местах на крыше какие-то плоские и достаточно небольшие штуковины. Видно, тоже амулеты. От каждой из штуковин тянулась нить — судя по всему, физическая, хотя Даари четко видела, что в нее вплетены и магические каналы.
Держа все три нити в руках, Тарик встал примерно в середине только что выложенного треугольника. Все это под аккомпанемент восклицаний мужика с видео:
— Это он что, сигнал твари подает, куда бить? Может, он с тварью заодно, вы как думаете? Жмите «нравится», если хотите, чтобы я попробовал запустить к нему летающий талисман поближе!
«Ага, — поняла Даари, — гребаный блогер!»
Тарик снял со спины цилиндр, поставил его на торец и как-то присоединил к нему нити — видно было не очень хорошо. А потом снял у цилиндра боковую панель и сунул внутрь руки.
Даари понятия не имела, можно ли так поступать с ракетным накопителем; что-то ей подсказывало, что нет.
А потом на видео бумкнуло. Раздался громкий взрыв, треск, все сделалось белым — видео, снимающий объектив ослепило.
«Между прочим, — припомнила Даари с екнувшим сердцем, — такой эффект часто наблюдается во время ракетных запусков и связан с тем, что ракеты как-то нарушают целостность астрала при движении... А рядом с Прорывом, как известно, большинство чисто магических штуковин перестают работать или сбоят. Неужели Тарик тоже создал локальный прорыв? Ой, бля...»
Этот отрывок съемки предсказуемо завершился. Следующий кусок монтажа был сделан с какого-то уличного талисмана, снимающего в черно-белом представлении и не очень качественно. Он снимал то здание, на котором зажигал Тарик (Даари надеялась, что не в буквальном смысле!), чуть снизу и с другого бока. Что происходило на крыше, под этим углом зрения было не видна, зато была видна сильная вспышка, потом довольно долго ничего не происходило, а потом на крыше поднялась во весь рост... Ну, тварь.
Больше всего она походила на дракона, но с драконом это никто не перепутал бы даже с перепоя. Во-первых, оно было в несколько раз меньше даже Есуа, а уж рядом с Владыкой смотрелось бы как простенький грузовичок рядом с поездом. Во-вторых, куда более раздутое и менее изящное тело имело всего две лапы — плюс два крыла, растущих примерно оттуда, откуда у человека растут руки. В-третьих, голова осталась похожей на человеческую, только глаза стали большими и почти стрекозиными. Ну и зубастая пасть. Жуткая образина.
Одно не оставляло сомнений: оно было в несколько раз больше Тарика, и по линейным размерам и, скорее всего, по массе. Иначе при такой площади тела его бы начало сдувать ветром. А существо стояло на крыше довольно прочно, вертя круглой головой на длинной тонкой шее.
Существо распахнуло длинные широкие крылья и, казалось, попыталось взлететь. Ничего у него не вышло: порыв ветра пошатнул его и заставил сделать шаг назад.
А потом сверху спикировала Есуа и сцапало существо передними лапами.
Следующее видео, снятое с другой наблюдательной камеры, под странным углом показывало, как Есуа летит куда-то, волоча в передних лапах непонятное существо. На сей раз Даари четко увидела спеленывавшие добычу — Тарика! — магически каналы. Прямо в кадре по драконице прилетел магический снаряд, темный на фоне яркого утреннего неба, она увернулась и вышла из кадра. На этом нарезка кончилось.
— Тарик, — вслух сказала Даари, — что ты натворил, засранец?!
Она подозревала, что он, как и она, выполнил еще одну давнюю мечту Владыки: научить людей полноценному обороту. Вопрос, как у лишенного магии подростка получилось то, что не получалось у лучших магов за всю историю Цивилизации?!
И что теперь с этим делать?!
Ну, для начала — успокоиться. Ее паника и тревога точно Тарику не помогут.
Даари перевела взгляд на лохань с драконятами — и вскрикнула: все три дочки лежали на дне, свернувшись пружинками.
Она тут же вскочила с кровати, бросилась их вытаскивать — на крик и суету снова набежали лекари и охраны. Извлеченные из воды, девочки немедленно превратились в человеческих младенцев и начали жалобно вопить: видно, они попросту заснули на дне. Дурдом.
Не работало предложенное Владыкой успокоительное!
Глава 9. Интерлюдия с Тариком
Боль была такой невыносимой, что больше всего хотелось вырваться из собственного тела. Сбежать, биться, кричать — но из тела не убежишь. Даже если оно стало пыточной камерой, даже если его ломает последней агонией, даже если ледяные пики боли пронзают тебя от макушки до пяток…
Он имя свое не мог вспомнить, не мог думать о себе как о человеческом существе. Вместо того, что жило, дышало, смеялось, любило кого-то, спорило с кем-то, остался только сгусток боли, способный страдать и биться в судорогах, долго, невообразимо долго, всегда.
Но вот что-то схватило, спеленало его извне, и стало легче. К измученному разуму словно прикоснулся другой разум — острый и ледяной, неизмеримо более твердый и волевой, чем его собственный, но… какой-то более простой, что ли? Даже в своем неадекватном от боли состоянии он заметил это. Нет, не простой, а как будто… замерший? Закостеневший?
Замерший разум сказал: «Дергаясь, ты усугубляешь страдания, существо. Твое понимание магии рудиментарно. Ты принял иной облик непродуманно, с множеством ошибок. Я направлю энергетические потоки внутри твоих тканей и органов, чтобы ты вернулся в присущую тебе от природы форму. Не сопротивляйся».
Это было выражено даже не столько словами, сколько какими-то интенциями, позывами. Достаточно четкими, чтобы разобрать их, имеющими строгую логическую структуру — при этом ничуть не похожую на семантику основного языка Цивилизации или куда более строгую семантику языков программирования маготеха. Нечто медианное, равноудаленное и от того, и от другого. Каждый импульс-фраза представлял собой спрессованный пакет смыслов, который мозг расшифровывал с некоторой заминкой… и не факт, что правильно. Одно чувствовалось безошибочно: разум этот был враждебен и не испытывал к нему ни единого теплого чувства — даже отстраненного сострадания одного существа из плоти и крови к мучениям другого.
Однако в его положении выбирать не приходилось.
Последним напряжением того, что еще осталось от его воли, он заставил себя замереть. Всего на секунду, но этого хватило неведомому союзнику — нет, союзнице, разум почти наверняка был женским! — чтобы захватить полный контроль. Все мышцы поплыли, расслабились почти до состояния жидкой кашицы. Он вдруг понял, что не сумеет пошевелиться даже ради
