линию он научился у Милы, которая всегда добивалась своего. Исключением стал вожделенный попугай – здесь малышка раз за разом терпела поражение. Однако, отступать не собиралась. Что-то мне подсказывало, что рано или поздно Лёша сдастся, купит питомца.
Нервно оглядываясь, я зашла в подъезд. Меня встретила тишина, приглушённый свет, ряды металлических почтовых ящиков, ступени, ведущие к коричневым дверям лифта. В лифте мы тоже ехали одни. Лестничная площадка встретила спокойствием.
Всё, как всегда: длинный коридор с двух сторон от лифта. Несколько колясок вдоль стен, пара детских велосипедов, в самом дальнем углу видавшие виды кресло и старый книжный шкаф, который приспособили в качестве полок для пустых банок. А ещё еле-еле живущие комнатные растения – их посадила соседка, усердно поливала и удобряла, только насаждениям требовался солнечный свет, которого в бетонной коробке не было.
Прежде чем выйти из лифта я внимательно огляделась по сторонам. Тихо. Пусто. Одни банки да чахлые цветы. Перехватила ключи, подхватила Кирюшу на руки и почти побежала к своей двери. Быстро провернула ключи в замке, каждый щелчок отдавался глухим набатом в голове и животе. Распахнула дверь, поставила Кирилла на пол, выдохнула с облегчением.
В это мгновение что-то, вернее кто-то с силой толкнул меня в квартиру. Я растянулась на пороге, успев крикнуть сыну «беги!»
Конечно, маленький, перепуганный ребёнок не побежал. Куда он мог убежать, где спрятаться? Он даже не доставал до защёлки в ванной комнате или туалете, к тому же, известно, что нельзя прятаться в замкнутом пространстве – ты сам себя загоняешь в ловушку. Под кроватью? Под столом? В шкафу? Что мог сделать почти четырёхлетний ребёнок, чтобы спасти себя? Ровным счётом ни-че-го!
– Телефон доставай, – услышала я на ухо голос Ильи.
Кирюшка в это время заплакал, между всхлипами угрожая родному папаше победить его.
Илья дёрнул меня вверх, сам полез в мою сумочку в поисках телефона, приговаривая:
– Где телефон? Телефон где? Ты мне сейчас всё переведёшь, всё до копеечки… с процентами…
Телефон он всё-таки нашёл, выхватил из кармана моих джинсов. Начал трясти аппаратом перед моим лицом. Требовал перевести всё, что у него высчитали. Восстановить справедливость по его шкале. Вернуть деньги, которые полагались его сыну, а не моему.
Надо ли говорить, что впоследствии я должна была ежемесячно возвращать деньги несчастному, несправедливо обворованному бывшему мужу… В противном случае он за себя не ручался. Я же понимала одно – он прямо здесь и сейчас тоже за себя ручаться не мог.
Трясущимися руками я открыла банковское приложение, послушно набрала номер телефона бывшего, успела ввести сумму, но палец замер над кнопкой «перевести». Лишить Кирилла денег я попросту не могла.
В какой-то ошалелой, ненормальной злобе я откинула телефон в сторону, пихнула Илью в грудь – куда попала, туда попала. Кинулась к Кириллу, подхватила его, попыталась выскочить из квартиры. Убежать. Спрятаться. Скрыться.
Конечно, мне это не удалось. Илья с силой дёрнул меня за волосы, в глазах потемнело. Всё, что я сумела – удержать ревущего во всё горло сынишку, не позволить упасть из моих рук. Через мгновение нечто мягко отставило меня в сторону, приставило к стене со словами:
– Стой здесь, Люба. Стой. Здесь.
Я увидела широкую спину в дверном проёме квартиры, какую-то быструю, совсем не киношную потасовку. Услышала лишь пару глухих ударов, да приглушённые звуки борьбы, которые почти сразу смолкли.
– Дамы, вызовите полицию, – услышала я невозмутимый голос Лёши.
Обернулась. За моей спиной стояли две соседки, которые тут же с готовностью полезли в телефоны, причитая на ходу, что грабители совсем обнаглели. Средь бела дня нападают на женщину с ребёнком… Давно пора поставить консьержа в подъезде, спокойствие дороже денег.
Леша же придавил Илью к стене, заломив ему руку назад. Каким же жалким, по-настоящему мелким казался бывший муж по сравнению с Алексеем Викторовичем Демидовым…
Мелким во всех смыслах этого слова.
Глава 16
Полицию долго ждать не пришлось, или я находилась в настолько взвинченном состоянии, что не заметила, как пролетело время. После поехали в травматологический пункт для снятия побоев. Физически я была цела, небольшие ссадины на коленях не в счёт. Кирюша, слава богу, тоже не пострадал. Однако хмурый сержант, выслушав мою версию происшествия, убедительно заявил, что бумажка лишней не будет.
Кирилл вёл себя пугающе тихо и послушно, я пыталась его разговорить, растормошить, но он лишь кивал головой, как китайский болванчик, да соглашался со всеми предложениями, согласился поехать в больницу, безропотно позволил дать себя осмотреть врачу…
Я готовилась к долгой нотации со стороны Лёши, ведь я ослушалась его, поступила по своему, за что и поплатилась, но ничего подобного не произошло. Он решал вопросы с полицейскими, потом в травмпункте, как во взрослом, так и в детском, поддерживал словом и делом.
Наверное, впервые за долгие годы, а может быть, это был первый раз в жизни, я почувствовала, насколько же хорошо, когда рядом находится надёжный мужчина. Скорей всего именно так ощущала себя моя мать… многие женщины в моём прежнем окружении. Со мной же это случилось впервые.
Можно было просто расслабиться, отключить ту часть мозга, которая находилась начеку круглые сутки и позволить решать проблемы тому, у кого это лучше получалось. Умом я понимала, что это обманчивое чувство, скорей всего – реакция психики на произошедшее, но всё равно позволила себе расслабиться.
– Моя мать ждёт нас с Милой завтра на даче, – сказал Лёша, когда мы ехали в сторону нашей квартиры, чтобы взять вещи. – Поедем с нами?
Я посмотрела вперёд, встречаясь взглядом с Лёшей в зеркале заднего вида. Мы договорились, что поживём у него неопределённое время, пока всё не уляжется. Я согласилась, потому что понимала – это лучший выход из сложившейся ситуации. Далёкий от идеала, не безупречный, но лучший из того, что можно придумать. Но речь шла о квартире Лёши, а не о неизвестной даче и предстоящем знакомстве с его матерью.
– Она только что звонила, – понял Лёша моё смятение. – Вы с Кириллом через проходную больницы шли…
– А, – кивнула я неопределённо.
– Я серьёзно. Поедем. Отдохнёшь, развеешься, сменишь обстановку. У тебя же длинные выходные?
В ответ я кивнула: действительно, выходные длинные, я даже думала слетать к родителям на майские праздники, но потом решила, что не стоит. Всё равно в начале лета везти Кирилла. Ни к чему лишние хлопоты и расходы.
– Кириллу тоже на пользу пойдёт. Кстати, там не только Мила будет, ещё Максим с Егором – внуки Толика, они чуть старше Милы, и спаниель Веник – добрейшее создание. Компания подбирается просто отличная.
– Какого Толи? – из вежливости спросила я.
Ни на какую дачу ехать я не собиралась. Тем более, помимо матери Лёши, там ещё должен быть какой-то Толя, его внуки, а значит, и их родители, спаниель Веник и один бог знает, кто ещё. Единственное, что я хотела на самом деле – завернуться в одеяло с головой и пролежать так часов двадцать, а может быть сто.
Усталость накатывала на меня волнами. Изо всех сил я старалась взять себя в руки, но ничего не выходило. Помимо прочего, на меня давила обида. За себя, за Кирилла, за всё, что происходило со мной в прошлом и произошло сегодня. Ведь я прикладывала максимальные усилия, чтобы начать жить заново, ходить с гордо поднятой головой, но раз за разом сталкивалась с тем, что ничего не могла решить, никак не удавалось противостоять злу. Не могла защитить себя и главное – своего сына. Что ещё мне нужно сделать, сколько знаний, умений, сил приложить, чтобы, наконец, почувствовать себя в безопасности? Моральной, материальной, главное – физической.
Я готова была бороться с целым миром, но по факту не могла себе позволить малости – закрыться на несколько часов в комнате и не вставать с кровати. Не шевелиться. Не открывать глаза. Не силиться стать той, кем я не являлась никогда в жизни – железной леди.
– Толя – Анатолий Владимирович, муж моей матери, – сказал Лёша.
– Понятно. – Я кивнула и уставилась в окно.
Пока
