Гвинеро. — Какие у нас потери?
— Вот предварительные подсчеты, — комиссар нажал руну на своем инфопланшете, пересылая имеющиеся данные полковнику.
Быстро пробежав полученное сообщение глазами, Райт помрачнел.
— Среди погибших, — добавил комиссар Гвинеро, — капитан СПО Максимилиан Хариус.
— Как? — голос полковника стал сухим и строгим.
— Во время вчерашней атаки. Попал в мясорубку, которую устроили зеленокожие в космопорте.
— Сразу? — спросил Райт, но без особой надежды в голосе.
— Нет, — Карро Гвинеро покачал головой, — его нашли еще живого. Сестра, которая оказывала ему помощь, сказала, у него не было шансов. Она подарила ему Милость Императора.
Говоря это, Гвинеро вспомнил, с какой благодарностью смотрел на него и на Алиту Штайн Максимилиан в те несколько секунд, когда по его венам разливался смертельный наркотик, даря истерзанному орочьими рубилами телу успокоение.
Полковник Райт понимающе кивнул:
— Император защищает, — произнес он, осеняя себя аквилой, и его примеру последовали остальные офицеры.
Полковник выдержал минуту молчания. В опустившейся тишине тихо пискнули один за другим несколько инфопланшетов, сообщая о новых сводках, поступивших с линии обороны.
— Теперь господа офицеры я хочу услышать каждого из вас, — продолжил Райт. — Высказывайте свои предположения и планы относительно будущей операции. Для победы нам понадобится исключительная сплоченность и слаженность действий. Итак, слушаю.
Она вернулась в казарму перед самым рассветом, получив совсем немного времени на сон. Не снимая шинели, Хольмг легла на свое место и уперлась немигающим взглядом в потолок. Спустя несколько минут в пустую казарму вошел Тэрон Конг. Заметив Атию, он подошел к ней и сел на соседнюю лежанку.
— Где остальные? — спросила его Атия бесцветным голосом, не отводя взгляда от потолка.
— Шульц заступила на дежурство. Раннер контролирует трупо-уборочную бригаду.
Тэрон Конг, так же не снимая сапог и не раздеваясь, повалился на жесткий топчан, заменяющий им кровати и без особой надежды в голосе спросил:
— О Кадис что-то известно?
— Пока ничего, — отозвалась Атия, чувствуя одеревенение во всем теле.
Она могла поспорить, что Тэрон сейчас испытывает то же самое.
— Информация про Кальяса подтвердилась, — было неясно, спрашивает Конг или констатирует текущую ситуацию.
— Доу вернулся, — вместо ответа сказала Хольмг.
Они обменивались информацией и фразами потухшими голосами, наполовину прикрыв налитые от усталости свинцом веки.
— Выживет? — все так же безлико спросил Конг, но на этот раз это все же прозвучало, как вопрос.
— Может выжить, — так же без надежды в голосе ответила Хольмг.
Ставшая уже непривычной тишина резала уши.
— Кимдэка доставили к сестрам, — заговорила вновь Хольмг после некоторого молчания. — Наверное, его уже прооперировали.
— Успешно, — по голосу Конга вновь было не понять, спрашивает он или утверждает.
— Не известно, — отозвалась Хольмг. — Я как раз сопровождала раненых и видела, как его принесли. Он потерял много крови, и раны серьезные.
— Через несколько часов начнется наступление. Наша задача: выкинуть орков за пределы города, — Тэрон почувствовал, как его веки медленно тяжелеют и начинают полностью закрываться. — У нас есть чуть больше полутора часов, чтобы выспаться, — Добавил он, окончательно погружаясь в сон.
И через мгновение до Атии Хольмг донеслось его глубокое, ровное дыхание. Она хотела последовать его примеру, но внезапно охватившее ее чувство тревоги не дало этого сделать. Сон как рукой сняло, несмотря на то, что еще совсем недавно она готова была заснуть на ходу или стоя.
Когда через час за ними пришли, Атия Хольмг так ни разу и не сомкнула глаз.
НЕМОРИС
Ларн вжался осунувшимися плечами в холодную стену барака, наполовину обрушенного, со следами гари и копоти на обвалившихся стенах, на которых огнеметами расписались орки. От охватившего его страха язык во рту пересох и намертво прилип к небу, не желая повиноваться своему владельцу.
«Они пришли за мной», — лихорадочно думал Ларн, ища в себе силы встать и убраться отсюда как можно дальше, но так и не находя их. Его ссутулившиеся плечи вздрагивали каждый раз, когда он делал попытку оторвать их от стены здания, и оттого лишь вжимались в нее все сильнее. Так продолжалось до тех пор, пока группа людей во главе с инквизитором не прошла мимо барака, за которым Ларн прятался, и не свернула за очередное наполовину разрушенное здание. Только тогда предавший Свет Императора судорожно перевел дух и с трудом повернул голову в ту сторону, куда ушел отряд инквизитора.
Предатель был уверен, что группа людей, прибывших в Неморис, пришла по его душу, и что навел ее «семижильный» кадет-комиссар. Его синюю шинель он узнал бы из тысячи. И хотя Ларн не разглядел его лица, он не усомнился ни на мгновенье, кто скрывается под синим сукном кадетской шинели. «Семижильный». Это прозвище, данное им кадет-комиссару, плотно осело у бывшего гвардейца в голове.
«Вот тварь семижильная», — стонал про себя Ларн, со страхом думая, что кадет-комиссар специально вернулся за ним, чтобы призвать предателя и дезертира к ответу. То, что вместе с кадет-комиссаром в Неморис прибыл инквизитор, лишь подтверждало догадки Ларна и усиливало его страх перед грядущим и неотвратимым наказанием. Голос разума, конечно, мог бы сказать, что израненный, потерявший много крови кадет не смог бы сейчас так бодро идти. Что он вообще не смог бы осилить расстояние от Немориса до Рэкума и обратно без посторонней помощи. Что сам по себе путь туда и обратно занял бы больше времени. И, наконец, что ради поимки одного дезертира в Неморис не отправился бы лично представитель Святой Инквизиции. Но все эти и еще многие другие доводы из тех, что мог бы предъявить Ларну его разум, были надежно похоронены под тягостной массой страха и охватившего его безумия, когда человеком начинает управлять паранойя, погоняющая упряжкой маниакальных идей и фатальных предубеждений. Его разум, некогда способный мыслить, рассуждать и делать выводы, теперь был сломлен и раздавлен под натиском разросшегося страха, постепенно поглощавшего Ларна кусочек за кусочком. Пожирающего его изнутри и, от поглощения которого невозможно было убежать или скрыться, а можно было лишь, смирившись, принять неизбежное и отдаться этому опустошающему душу чувству целиком, без остатка, растворившись в нем окончательно.
До того, как Неморис был осквернен и уничтожен, в этом теперь почти полностью разрушенном здании располагался пост блюстителей правопорядка. На это указывали как частично сохранившиеся надписи на почерневших от выстрелов и запекшейся крови стенах; так и тела тех, кто это здание защищал, облаченные в форму спец. охраны шахтерского комплекса. Здание казарменного типа стало тем оплотом, в котором заперлись выжившие, когда стало очевидно, что зеленокожая орда одержала верх, и город перешел полностью под контроль ксеносов. Но, в конечном счете, пала и эта последняя цитадель, разрушенная тяжелым ракетным
