о мужчинах, в вашем случае, говорю, Аглая. Но теперь это не будем только мы с Уильямом. Сюда, в эту лавочку, потянутся ремесленники, лавочники и прочие свободные горожане мужского пола. Вы привлекательны. И даже очень. А в Амвие много мужчин, желающих заполучить красивую женщину в любовницы или в жены. Они станут заглядывать сюда, встречать вас на улице, возможно, подстерегать за городской стеной или в лесу. Некоторые из них могут оказаться очень настойчивыми или даже грубыми. Понимаете, о чем я говорю? И кто вас защитит тогда от самых прямолинейных домогательств? Ваш непокорный характер? Сомневаюсь. Или предпочтете, наперекор мне, или в силу каких-то обстоятельств, выйти замуж за, скажем, кузнеца? Что молчите и хмуритесь?
— Не собираюсь никому ничего доказывать и замуж выходить тоже.
— Вот как! А некоторым известным вам людям показалось, что сбежали из замка именно потому, что не получили там предложения о замужестве.
— Можете и дальше оставаться при своем мнении. Мне безразлично, какое оно.
— А мне так очень интересно, чего же вы добиваетесь? Кажется, четко дал понять, что уйти в свой мир у вас не получится? Так что же? К чему было увеличивать между нами расстояние? Я преодолел его за двадцать минут неспешной ходьбы, а если бы решил ехать верхом, то смог бы быть здесь уже через семь-десять минут. Или решили, что, став хозяйкой магазинчика, выстроили вокруг себя защитный барьер? И это без документов, удостоверяющих личность? А в вашем мире можно существовать без такой бумаги? Уверен, что нет. Хотите оказаться в городской тюрьме? Сомневаюсь.
— Низко, маркиз. Низко заставлять беззащитную женщину…
— О, нет! Я подожду вас еще немного. Скажем, еще одну неделю. И мне не потребуется ничего от себя предпринимать. Вы или сами обратитесь ко мне, или я приду вас вызволять. Или из-под заключения, или из рук какого-нибудь ОЧЕНЬ настойчивого поклонника. Уверяю вас, дорогая, все так и будет. Но если вы решите не искушать судьбу и раньше явиться ко мне, то буду этому только рад. И вы знаете, где меня найти. До скорой встречи, милая моя.
Он ушел, чинно поклонившись и с улыбкой на устах, а я осталась напряженно всматриваться в опустевший дверной проем. Стояла и вспоминала его слова. Что он там говорил? Про мой характер? Называл меня непокорной? Да просто упрямство родилось вперед меня, как говорила когда-то моя маменька. Я порой была несноснее ослицы, знала такое про себя, но поделать с этим ничего не могла. Если уж уперлась, то всеми конечностями. Да! Но пора было вспомнить о хлебе насущном, ведь деньги у меня, можно сказать, кончились. Посмотрела на жалкие три медяка, что покоились в кармане фартука, и вздохнула. Это было все, что осталось от дара Макса. Если не начну продавать травы и отвары, то…то дело дрянь.
— Эй! Покупатели! Где вы? — прокричала под потолок своей лавчонки. — Придите ко мне, пожалуйста. Вы мне очень нужны! — а потом вздохнула и отправилась на кухню продолжать заниматься делом.
И вот, о радость, дверной колокольчик снова звякнул. Но так вышло, что моей первой покупательницей стала Оксанка. Это она пришла узнать, как у меня дела. Да, я сказала ей, где меня искать. И вот она стояла передо мной.
— Клянусь! Это не я открыла маркизу твой теперешний адрес. Ты мне веришь? — стала она горячо меня заверять, когда узнала, что Георг уже успел здесь побывать.
— Я так и не подумала. Скорее всего, Максимилиан открыл эти сведения про меня. Но он и не обязался хранить их в секрете, если бы его начали расспрашивать.
— Угу. Скорее всего. А его вызывал к себе герцог, как только обнаружилось твое отсутствие в замке. И, похоже, что Его Сиятельство был разгневан этим обстоятельством. Но и понятно! Ты снова нарушила единое для всех служащих правило: на все спрашивать разрешение. Твой поступок легко можно было посчитать провинностью, так что радуйся, что обошлось без наказаний.
— Радуюсь, — хмуро ответила ей. — Разве, не видно?
— А чего ты ждала? Что будет легко? Что народ выстроится в очередь перед дверями лавочки, как только ты ее откроешь? Прояви терпение, раз уж заварила всю эту кашу, — вздохнула подружка. — Кстати! Я тебе тут пирог принесла, — вспомнила она про корзинку, что перед этим поставила на прилавок. — И топленого молока крынку. А еще клубнику, что созрела на том самом твоем огороде. Решила, что взять немного можно, раз это ты полола и поливала ее целый месяц. Права я?
— Не знаю. Но я рада. Кушать мне хочется. Так что, спасибо.
— И еще. Сделай мне мазь для рук. Чтобы не шелушились и были гладкими. Сможешь?
— Попытаюсь.
— А это что? Как называется такая приятно пахнущая трава? Для чего, говоришь, ее применяют? Чтобы волосы укреплять? То, что надо. Продай мне несколько пучков. Стану заваривать и споласкивать отваром голову после мытья. Нет. Подарок такой не приму. У меня достаточно денег, чтобы, не задумываясь, тратить на себя любимую. А за мазью, когда зайти? Договорились. Пока, Ая.
Следующий покупатель случился только через день. Зашла пожилая женщина и спросила траву от больного горла. Та стоила сущий пустяк, но я и тем монетам была рада. А еще надеялась на то, что соседка останется мной довольная, и порекомендует еще кому-то. Но по ее указке пришел только ее же сын, розовощекий увалень, и принялся меня нахально рассматривать, заявив, что мать одобрит, если он поможет молодке по хозяйству. Чтобы вежливо выставить его из лавки, потребовалось терпение и немало времени.
Дальше в магазин косяком потянулись любопытные кумушки. Они заходили по одной, по двое и в большем количестве. Толку от них не было, только трещали без умолка про соседей и пытались выведать что-либо про меня. Но через два дня прошел сильный дождь и наделал в городе много луж. Из-за них, похоже, пошел спрос на жаропонижающие средства. Выходило, многие горожане промочили тогда ноги и заработали простуду. Так, в итоге, у меня получилось немного заработать, а еще начал иссякать запас некоторых трав. И мне понадобилось отправиться за новыми сборами.
Из города я вышла с первыми лучами солнца. Раннее время определялось и правилами собирания лекарственных растений и моим нежеланием надолго оставлять закрытыми для покупателей двери лавочки.
