Каллисфен был одним из немногих при войске Александра, кто мог писать и читать по-гречески, понимал разговорный фарси. Алексей летописца не любил – уж больно высокомерен и спесив. К тому же Алексей знал, что дни Каллисфена сочтены. Александр заподозрит летописца в заговоре и казнит отсечением головы.
Еще десяток шагов – и Алексей встретил Протомаха, командира «бегунов», как назывался отряд пешей разведки. Протомах хорошо знал расположение вражеских сил, их численность. В общем, человек осведомленный.
– Да благословят тебя боги, Протомах! – поприветствовал его Алексей.
– И тебе долгих лет, Алекс. Какие новости?
– Ухожу походом на Библ.
– О! Дорога на Библ не везде спокойна. Кочевники в Вавилонии часто нападают. Вышли впереди лоха несколько конных, сбережешь лох.
– За совет спасибо, обязательно воспользуюсь.
– Тогда удачи!
Алексей и без совета Протомаха сделал бы так же. Но поблагодарить язык не отвалится, а Протомах доволен.
Вторую половину дня воины собирались в поход. Поклажу вязали в узлы и грузили на повозки. Ремонтировали обувь, точили мечи. Рабы бегали к торговцам, покупали кувшины с вином, лепешки, сушеные фрукты, сушеное и вяленое мясо.
Алексей же прошел к Гарпалу, сыну Махата, другу Александра и казначею. В его руках собраны огромные богатства. На поход изначально выделялись деньги, а уж потом войско само должно было брать трофеи на меч, кормиться. Насколько помнил Алексей, позже Гарпала назначат сатрапом Вавилона. Затем он, прихватив часть казны, переберется на остров Крит, где будет убит в 323 году до н. э.
Казначей посмотрел на восковую табличку, куда были записаны сведения о численности лоха Алексея, достал из сундука четыре кожаных мешочка с серебряными монетами и вручил, сделав писалом отметку на воске.
Утром сыграли подъем. Рабы развели костры, бивак затянуло дымом, стали готовить похлебку. В походе для экономии времени горячую пищу готовили и принимали дважды в день – утром и вечером. В обед ели всухомятку – сушеное мясо с лепешками, запивая вином. Ибо готовить на костре – дело очень небыстрое, по прикидкам Алексея, не менее полутора-двух часов уходило. Это еще если недалеко лес и можно нарубить дров, подобрать валежник. А если вечер застал в степи, горячей пищи не будет. Воинское дело подразумевает тяготы и лишения.
После плотного завтрака построились, Алексей обошел строй. Раненых и больных не было, обувь в исправном состоянии, можно начинать марш.
Рядом с Алексеем появился Аристандр Телмесский, прорицатель в войске Александра, который шел с армией, вернее, ехал в обозе на арбе еще из Македонии. Алексей, в отличие от многих полководцев, к прорицателю никогда не обращался. Все же он образованный человек и в гадания по положению звезд или куриных кишок не верил.
Аристандр укоризненно покачал головой:
– Не заходишь, гордыня обуяла! А звезды плохое говорят, поход неудачным будет.
– Это потому, что руку тебе не позолотили? Плохой из тебя прорицатель, не видишь, что вернусь с трофеями богатыми и буду обласкан Александром. А тебя изгонят с позором!
Прорицатель хотел что-то возразить, поперхнулся, побагровел, закашлялся, махнул рукой и ушел. Воины поблизости, слышавшие разговор, засмеялись.
Прорицателя не любили. Мзду за пророчества брал большую, но большая их часть не сбывалась. Авторитета ошибки не добавляли.
Вышли из лагеря. За гоплитами тянулся обоз. Прошли не более тридцати стадий, как Алексей остановил колонну. Так делалось всегда: у кого-то новые сандалии натирают ногу, другой оправиться хочет. Сарисы – длинные копья – ехали в обозе на удлиненных подводах. Для первого ряда воинов в фаланге копье было короткое, в четыре-пять локтей (мера длины в 45 см), вторая фаланга имела копья на два локтя длиннее. И так до четвертой-пятой шеренги, где сариса была уже в шесть метров длиной. На древке из кизила спереди был закреплен широкий листовидный наконечник, а сзади, на торце, – железный конусообразный подток. Его упирали в землю при отражении атаки конницы. Руками копье при ударе в конскую грудь, прикрытую или панцирем из толстой буйволиной кожи, или бронзовым нагрудником, не удержать. А кроме того, если в бою копье сломается у рожна, его переворачивали подтоком вперед, и им можно было наносить колющие удары. Воин не оставался безоружным. Весила сариса в восемь локтей почти семь килограммов. Если марш на большое расстояние, их везли на подводах, если путь короткий, два-три гоплита клали свои копья на плечи друг другу.
Первая остановка короткая, а уж потом втянулись, шли до полудня. Затем привал. Воинам нужно перекусить, отдохнуть. Все же приходилось нести щит, меч в ножнах, шлем на голове. При марше на чужой территории оружие всегда при себе. В итоге – верный пуд получался. Если переход на своей земле, где не приходится опасаться нападения, щиты и шлемы едут в повозках либо их несут рабы.
Через пару часов, когда жара немного спадала, снова марш. И люди, и кони в обозе отдохнуть успевают, подкрепиться. За день тридцать-тридцать пять километров, по современным меркам, преодолевают. Тяжелее всего в первый день – отвыкли. А потом втягиваются, уже не так мышцы ноют, да и пот лишний уже вышел.
Дорога грунтовая, утоптанная до каменистой плотности тысячами ног и колесами повозок. По этой дороге будет проходить Великий шелковый путь из Синда до Греции. Воины Александра торговые обозы не трогали, торговля выгодна всем странам и правителям. Но все равно с началом боевых действий количество обозов резко уменьшилось. Кто-то из торговцев искал обходные пути, другие решили переждать дома неспокойные времена. Путь из Поднебесной до Греции или Египта обозы преодолевали за полгода, если везло с погодой, не было войн по пути. Иначе приходилось пережидать, терять время. Впрочем, жизнь была неспешной, причем тысячелетиями, и только с появлением пара и электричества начала ускоряться, причем по нарастающей, стремительно. Алексей как раз об этом размышлял, шествуя впереди колонны. А за стадию от него шло двое дозорных. В случае нападения они успеют подать сигнал тревоги, вступить в бой. Дозорные – почти смертники. Нападут десяток персов или горстка конных скифов, их зарубят сразу или посекут стрелами. Поэтому дозорных Алексей менял каждые два часа, чтобы не обидно было, по справедливости. Потому никто не роптал. Алексей не самодурствовал, но службу спрашивал строго, чем быстро заслужил уважение. Тем более воинам было с кем его сравнить.
Пока шли по землям бывшей Персии, провизию покупали на базарах, в придорожных лавках. Александр уже присоединил земли персов, считал себя спасителем и полководцам своим, как и военачальникам рангом поменьше, наказывал персов не обижать: не насиловать женщин, не убивать мужчин, если они сами не нападают, товар не отбирать, а покупать. Персы быстро смекнули, что торговать выгоднее, чем проливать кровь. И когда лох Алексея, да еще с обозом, в котором были и возничие, и рабы, подходил к лавке или харчевне, встречали как дорогих гостей. Еще бы: шесть сотен мужиков голодных, скупающих почти все запасы.
