упирается в тысячу с небольшим. При этом прогресс уровня условно делится на три этапа: до девятисот шестидесяти — начальный, быстрый рост; до девятисот девяноста — средний, с замедлением развития; ну и выше этого порога ожидается уже не простое, а значительное замедление развития с ме-е-едленным приближением к пику, занимающим обычно многие годы. А чаще — десятилетия.
Но Мийол за смешной срок нарастил объём до девятисот восьмидесяти, и не похоже, чтобы стремительный начальный рост начал замедляться.
В таких случаях целители-криптологи констатируют переразвитие ауры.
Для магов, чей потолок — именно пятый, подмастерский уровень, этот диагноз сродни благословению. Чем плохо иметь резерв больше стандартного и плотность маны чуть выше, чем у коллег? Ровно ничем! Сплошные плюсы! Но вот для не желающих останавливаться в развитии (а Мийол, разумеется, не желал) это не самый приятный вердикт.
Маги с переразвитием ауры заметно дольше добираются до пика — и нередко оказываются не в силах дотянуться до него в принципе; всё-таки добравшись, они намного чаще и серьёзнее застревают на пике… в общем, и без того не особо радующие шансы прорыва в мастера для мага с переразвитием ауры падают дополнительно раза в три-четыре.
При самом благоприятном стечении обстоятельств.
Каждый пятый маг с таким диагнозом имеет отягчающую положение сверхэластичность ауры. Да-да, тот самый случай, когда добраться до пика просто не получается. Описанный в анналах криптологии, так сказать, рекордсмен прожил без малого три с половиной века, раздул за это время свою ауру до объёма в тысячу девятьсот три условных единицы (между прочим, это больше, чем у нормальных начальных мастеров!), но так и остался подмастерьем. Пусть даже способным гравировать на внутренней оболочке вместо одиннадцати рун аж двенадцать.
А лечить большинство дефектов души криптологи не умеют. Только диагностировать. Для целителей это вспомогательная, почти исключительно теоретическая дисциплина. Так что если вдруг вместе с переразвитием ауры природа наказала Мийола ещё и сверхэластичностью…
— Всё! — сестра звонко хлопнула в ладоши, растягивая губы в ухмылке, оборачиваясь уже не Васаре, а Васькой. — Баста хмуроте, брателло! Погрустили, и полный разворот с набором высоты. Мы ещё встряхнём Планетерру своей безбрежной офигенностью — потому что кто, если не мы?
— И то верно, — взгляд от «испуганной» обезьянки переходит на её лицо. — Встряхнём!
Призыватель выставил вперёд раскрытую ладонь, заранее применяя Смещение прямое и Укрепление краткое. Однако же сестрелло фокус различилло и вместо ожидаемого хлопка во всю наличную придурь коснулась её своей ладонью неспешно и мягко. Ободряя.
— А начнём трясти мир, — прищурилась она, складывая предплечья на столик и вперяя в брата взгляд повышенной остроты, — с тех уродов, которые угробили мою Улыбаку. Ты узнал?
— Да. Пришлось сманеврировать, чтобы не выдавать прямого интереса, но… в общем, та пара, которая выгуливала нашу Суку — это подмастерье Каллас Бегун, базилар со стажем в добрых пятнадцать лет, и его ассистент — Зиалати. Оба из ресурсного отделения…
— Какая неожиданность!
—…и прикрытия лишились не из-за обычных причин. Просто та дама, что с ними ходила в рейды, решила временно оставить стезю Охотника. В шестьдесят без малого обзаводиться мужем и детьми — самое время, ибо если продолжать в том же духе, можно остаться вообще бездетной, и если ждать продвижения в ранге от Мастера Начал до Мастера Основ…
— Хорош трепаться. Меня волнует не третья лишняя, будущая супермама, а два мага-урода. Как их, говоришь, звать?
— Каллас Бегун и Зиалати, — повторил Мийол. — Возраст — сорок шесть и двадцать два года соответственно. Первый спец в полевой ритуалистике, в пространственном коробе таскает набор якорей и сосудов под элики. Вторая — алхимик-ядовар: не токсиколог, а именно прикладник. Правда, какими заклинаниями они пользуются, узнать не вышло — слишком явным получился бы интерес. Зато и Каллас, и Зиалати числятся в составе одного кружка по интересам. Называется «Человеческое, истинно человеческое».
— Гуманисты, значит, — оскалилась Васаре. — Не угомонились, значит. Ну-ну.
— Да, — призыватель оскалился симметрично. — Не угомонились.
— Им же хуже. Как будешь вылавливать?
— Пока не знаю. Есть у меня пара мыслей…
— А можно, я буду исполнителем? Ну позязя! Можно? Можно ведь?
— Тише. И нет, нельзя.
— У-у-у… брателло, ты зануделло.
— Они должны исчезнуть в диколесье без нашего участия, — сказал Мийол твёрдо. — И так, чтобы вопрос о нашей прямой причастности даже не возник. Я, ты, Элойн, Санхан и даже Рикс с отцом должны постоянно оставаться на виду.
— Но я же не из Сарекси!
— Зато ты — моя сестра. Нет! — смягчив тон, он добавил:
— Хотелось бы лично выловить их голенькими и лично же подсадить по нибаме обоим, а потом подождать прорыва кисты, но… нельзя. На Элойн и без того штраф повис, который даже вдвоём целый сезон будем отрабатывать.
Васька тяжело вздохнула, состроив самую жалобную рожицу (на которые вообще великая мастерица, просто вне конкуренции). И… промолчала. Резоны своего любимого брата она хорошо понимала, спорить с ним не собиралась, да и участвовать в — без экивоков — самом настоящем особо тяжком преступлении желания не испытывала.
Но она почитала, что за паразит такой — болотная нибама. Прониклась, несколько раз едва не вывернув желудок от одних иллюстраций (хорошее воображение — не всегда плюс!). Людей, способных намеренно заразить живое существо, любое, этим — считать людьми отказывалась.
Это даже не бандиты. Это ещё хуже.
— Ну и что там за пара мыслей? Не пыхти, режь, что надумал!
— Хм. Самое простое и глупое сразу — привлечение алуринской общины. Технически…
— Это не просто глупость, это супер-глупость!
—…именно алурины — самые подходящие исполнители для такого рода дел, как внезапные бесследные исчезновения в диколесье. Вот только я, вляпавшись в такое, вложу в не вызывающие доверия руки отменно вонючий компромат…
— Вот уж да!
— Если гномы хорошо понимают концепцию взаимовыгодного сотрудничества, то насчёт алуринов я не питаю иллюзий. Это криминалитет, сплочённый по видовому признаку и оттого семикратно более опасный. Так что привлечение алуринов — типичнейший, прям эталонный пример приглашения пиратов для расправы с горцами.
— Хи-хи, оно самое. А другие мысли?
— Ну, про чистый криминал даже упоминать не стоит. Ненадёжны, слабы, вероломны, не годятся для действий в диколесье… всё то же, что в случае алуринов, только хуже. Но! Если идти от противного — кто лучше всего подходит для охоты на Охотников, причём во время рейда?
— Очевидно, — фыркнула Васька. — Другие Охотники.
— Именно. Много раз и много кто рассказывал мне, иногда с примерами, нехорошее про Лагорский Союз Охотников. А где запах, там и пища. Внутри ЛСО должны найтись команды, что не чураются преступных заработков. Так что основная задача — одну из таких отыскать, убедить в нашей надёжности и расплатиться. Точнее, три отдельных задачи со своими сложностями.
— Особенно расплата. За убийство подмастерья в статусе базилара если вообще возьмут, то явно не клатами и не ядрами — не Охотников подкупать Ядрами Сути! — а слитками.
— Вот-вот. Готовые слитки у меня есть, пусть всего парочка, но они с клеймами и марками. Выкуплены у Сарекси официально, за очки вклада; платить ими за смерть базилара Сарекси…
— Ещё тупее, чем привлекать алуринов.
— Да. Ну и отдельная проблема: я как-то вообще не представляю порядка цен на такие… х-ха, специфические услуги. Почём стоит смерть гильдейского подмастерья? Каковы надбавки за риски, какой нужен аванс, как вообще всё это организуют опытные люди?
— Знаешь, брателло, — криво усмехнулась Васька, — отцовы детективные истории нам на пользу пошли, но как-то навыворот. Тебе не кажется, что честные люди не должны подходить к вопросу заранее спланированного убийства так… спокойно? Может, стоит поумерить аппетиты и просто… ну… ответить на пакость другой пакостью, а не сразу головы рубить?
Мийол ответил не менее кривой ухмылкой:
— Где ты видишь честного человека? Я, сестрица, уже убийца. Ещё и неоднократный. Мне поздно примерять лилейный плащ. А что до эскалации взаимных пакостей… это всё ведь в итоге к тому и придёт. Только от пакостей пострадает много кто, включая и нас. Тебе мало смерти Суки, хочешь, чтобы кто-то из наших приёмышей «совершенно случайно» съел что-то нехорошее или подхватил вирус, приводящий к инвалидности?
— Нет!
— Ну вот. Гуманисты не сумели вовремя остановиться, они превратили вражду в войну. А война — она не только противна добродетели, она вдобавок любит краткость. Быстрый, жёсткий, смертельный удар по врагу в конечном итоге уменьшает страдания и завершает конфликт. Видела
