кухню. Я полз за ним. После обеда мне полагался небольшой отдых, а затем за меня принимался Елизар. Он научил меня читать и писать, он погрузил меня в историю мира, империи и клана Грачевых, от которого сейчас остались лишь жалкие шесть семей. Общим счетом едва доходя до двадцати тысяч человек. Ближе к вечеру за мной заходил Данкан. Привалившись к стене, он терпеливо ждал, когда Елизар закончит урок и пинком гнал меня на плац, успев придумать новые способы пытки. Которые и испытывал на мне, пока плац не погружался во тьму ночи. Лишь когда становилось совсем темно, он разрешал мне смыть пот и отправиться спать. А утром все повторялось сначала.
Я невзлюбил Данкана. Не потому, что он был сволочью, и не потому, что он измывался надо мной, раз за разом, наказывая за невыполнение упражнений. Но слушать Елизара мне было куда интересней и гораздо полезней.
Пока Данкан выматывал мои мышцы, Елизар учил Сути и обращению с ней.
Знакомый, леденящий душу, вызывающий не самые приятные воспоминания, стрекот я узнал сразу. Богиня не появлялась с той ночи в лагере рабов, и я погруженный в бесконечную пытку учения начал о ней забывать. Она же обо мне не забыла. Я открыл глаза. Демонов ей в печенку! Я же только уснул. Данкан вытащил из меня все силы. Я помню, как доплелся до комнаты, помню, как бросил пропитанную потом и кровью рубаху на пол, но как уснул, не помню. Наверное, никак, раз сейчас я стою посреди огромного зала с пустым троном и наслаждаюсь стрекотом пауков за спиной. Медленно повернувшись, я уставился в шесть красных глаз плотоядно глядящих на меня.
Паук приподнялся, вытянул ко мне морду. Жвалы открылись, в черном провале рта появилась липкая кашица.
- Пошел прочь! – я оттолкнул тварь.
Паук захлопнул жвалы, и я был готов поклясться, что теперь его глаза смотрели на меня с удивлением.
- Давай! – я махнул рукой – Давай, стучи лапами отсюда! Ну! – я чуть придвинулся, наклонился, сжал кулаки.
Паук поднял передние лапы, застрекотал угрожающе, но на шаг отступил.
- Хочешь подраться? – я придвинулся еще ближе. – Давай! Обещаю, больно бить не буду!
- Не трогай милое создание! – раздался сзади насмешливый женский голос.
- Ты ему или мне? – не поворачиваясь, спросил я.
- Да вам обоим! – хрипло и устало засмеялась богиня.
Я повернулся. Бледная, седая, осунувшаяся, с трясущимися руками богиня сидела на троне, устало опустив голову на упертую в подлокотник руку. Но тонкие ее губы растянуты в улыбке. Горькой, болезненной, но улыбке.
- Я рада, что ты заглянул ко мне, - сказала она, поморщившись. Подняла кубок и отпила.
- Можно подумать я хотел, - скривился я. – Мне вообще-то не легко там. Надо мной издеваются, учат всему. Сегодня весь день били тренировочными мечами. Это конечно не сталь, но знаешь это все-таки больно. И я устал. Я спать хочу.
- Да плевать яхотела, что тебе там плохо, - признала она. – Главное, что ты жив и как я посмотрю здоров.
- А тебе я так погляжу не хорошо.
- Паршивенько. Тут ты прав. И все из-за тебя.
- Из-за меня? – не понял я. – Это как? Что я сделал?
- Не сделал. И в этом вся проблема. Ты ничего еще не сделал. Но я на тебя не злюсь. Я понимаю, что ты не мог ничего сделать и это моя вина. Впрочем, и других вариантов у нас с тобой не было.
- Так! – рыкнул я.
Огляделся в поисках прыгающего, кусающегося черепа, что так не любит когда что-то идет не по правилам. Не увидел и сел на камень, ожидая хриплого: «Нельзя сидеть в присутствии богини!», но никто ничего не прокричал.
- Так, - повторил я. – Мне все это надоело! Чего ты …
- Заглохни, смертный! – взгляд богини изменился. Только что он был не то чтобы ласковым, но теплым и вот уже в нем горит ледяной пожар. – Замолчи! Мне слишком дорого обходится наша беседа. Слушай и запоминай! – взгляд потеплел, она вновь улыбнулась. – Прости, мне, правда, нелегко удерживать тебя здесь. Ты слишком далеко. Слишком.
Она вновь отпила из кубка, покатала жидкость во рту, выплюнула на пол. Тут же из-под ее трона выскочила плоская склизкая многолапая тварь, накрыла плевок телом, и вытянулась на лапках. Из тела вытянулась тонкая трубка, втянула плевок и тварь убежала под трон.
- Я думал у тебя тут только пауки и черепа.
Богиня лишь скривилась, вытащила черный мешочек, вытряхнула на ладонь две сиреневые жемчужины, грустно на них посмотрела и отправила себе в рот. Тяжело проглотив, она вздохнула.
- Так лучше, жаль, что это ненадолго. Как он тебя назвал?
- Кто?
- Князь Грачев. Как тебя теперь зовут? Ведь у тебя появилось имя.
- Михей. Михей Грачев.
- Он и в семью тебя принял? Хорошо. И как отреагировала птичка?
- Была в восторге.
- Я теперь тоже.
- У нас милая беседа, но ночь не бесконечна и мне бы поспать. Давай к делу. Зачем ты притащила меня сюда?
- Успеешь. Теперь мне будет легче до тебя добраться, когда ты будешь мне нужен, - ее лицо скривилось, грудь дернулась, давя приступ кашля. – А теперь слушай! – она широко улыбнулась, и я увидел два ряда острых зубов. – Впрочем, можешь не слушать. Просто запоминай!
Она резко поднялась, протянула руку ко мне. Черная молния сорвалась с ее пальцев, кривой линией прочертила в воздухе пентаграмму, осыпалась, яркой голубой пылью. Пентаграмма вспыхнула, налилась тяжестью, обрела форму. Центр ее раскрылся, и в лоб мне ударила другая, еще более черная молния. Меня подняло, закрутило, выгнуло. Стало дурно, рот наполнился горькой слюной, хотелось выплюнуть ее, но вокруг меня мелькали черные молнии и носились куски черного тумана. Я сглотнул, но стало только хуже. Горечь во рту смешалась с привкусом крови.
- Достаточно, - выдохнула она и без сил свалилась на трон.
Я рухнул на пол. Приподнялся, сплюнул горькую кровь. Успел увидеть, как из-под трона вылезает многопалое существо, дернулся назад.
- Нельзя плевать в присутствии богини!
- На сегодня достаточно! – прошептала богиня. – Осваивайся. Отдыхай! Чего ты там хотел? Спать? Ступай! Я тоже отдохну. Ступай, - она подняла руку. – Я позову тебя, когда ты будешь нужен.
Зубы говорящего черепа клацнули в
